– Мы сами всё сделаем, а вы верните наши игрушки. Или пусть ваш пенсионер вернёт. И пустите нас к нему на чердак. Мы отсюда не уйдём.
– Как же трудно вести переговоры с детьми, – Дмитрий Константинович обхватил руками голову. – С родителями я бы уже давно договорился.
– Если не пустите, – выдвинул Петя главный аргумент, – я обо всем напишу в интернете. В социальной сети «Соседи», чтобы все соседи знали.
– А то они не знают? – почти ласково улыбнулся Дмитрий Константинович. – Но тут ты, пожалуй, прав. Шуму нам не надо. К сожалению, у меня связаны руки. Репутация банкира, то да сё….
Дмитрий Константинович поднялся из-за стола и подошёл к окну, повернувшись к гостям спиной. Несколько минут все молчали. Потом он, словно бы нехотя, обернулся и посмотрел на Петю тяжёлым взглядом.
– Вопрос решим так. Я, возможно, не стану препятствовать вашему визиту на чердак. В конце концов, вам же хуже. Но при одном условии. Вы получите разрешение и подписи у нашего треугольника. Мы так называем трёх референтов моего отца. Пройдёте собеседование и получите. – Он усмехнулся. – Или не пройдёте, что кажется более вероятным. При их репутации. Зато удобно. Ходить далеко не надо. У них офис в этом же здании, на подземном этаже. Приёмные часы в полночь. Обратитесь к Сан Санычу. Он вас сопроводит.
Пахом и Пархом разом судорожно вдохнули воздух с каким-то стоном. Осе стало холодно. Со щуки начало капать. Петя, расправив плечи, с вызовом смотрел на Дмитрия Константиновича.
– К сожалению, всё, на сегодня приём окончен.
Дмитрий Константинович сделал шаг вперёд, и всем как-то сразу стало понятно, что сейчас действительно пора уходить.
Они вышли на лестничную площадку. На Пахома и Пархома было жалко смотреть. Им было то ли страшно, то ли стыдно. Они даже говорить стали как-то странно, как обычные люди.
– Дальше вы сами, ребята. Мы с референтами не справимся, они не дрессированные, – сказал Пахом.
Пархом же и вовсе промолчал.
– Всё равно, спасибо вам, – сказал Петя, и вместе с Осей они отправились вниз.
У двери в квартиру их поджидала Нинель Филипповна.
– Бедные вы, бедные, – всхлипнула она, – сожрут они вас.
– А как же двадцать первый век? – спросил Петя.
– А цивилизованный мир? – добавил Ося.
– А не цивилизованные они, – Нинель Филипповна махнула рукой, а потом вытерла рукавом глаза. – Вот, хоть свечку возьмите! А то у вас теперь совсем темно.
Она протянула им маленькую горящую свечку на блюдечке.
– И вот ещё, – спохватилась она, – вам перекусить-то надо! Натощак-то, как говорится, и песня не поётся… Да и как дитям-то полночи не спать?
Нинель Филипповна порылась в карманах и вынула два завёрнутых в обрывок газеты пирожка.
15. Мы не еда
Ровно в двенадцать братья спустились вниз, держа перед собой блюдечко с горящей свечкой. Пирожки оказались очень вкусными, и есть им уже совсем не хотелось. Казалось даже, что они добавили им сил, но, может быть, просто хотелось верить в то, что пирожки волшебные и помогут им на собеседовании. Было страшновато, и от помощи братья не отказались бы. Но помощи никто не предлагал.
Внизу их молча встретил Сан Саныч, кивнул и так же молча отвёл в подвал и отпер железную дверь.
– Спиной к ним только не поворачивайтесь и в глаза не смотрите, – бормотнул он. Потом забрал свечку и махнул рукой.
Братья вошли. Дверь за их спиной со стуком захлопнулась.
В мрачном каменном подземелье у огромного очага в нише, свернувшись, грелся трёхглавый дракон. Потрескивали дрова, от огня разлетались искры и падали на каменный пол и на драконью шкуру. От этого чешуя на шкуре начинала переливаться разными цветами, и подземелье освещалось слабым неверным светом. Головы приподнялись и с интересом уставились на детей. Лысая зашипела и сказала:
– Еда пришла. Сама пришла.
– Мы не еда. Мы на собеседование. По поручению Дмитрия Константиновича, – возразил Петя.
Вообще, как ни странно, братья почти не боялись. То есть страх, конечно, был, но он прятался где-то глубоко и ничему не мешал. Ося с Петей знали, что пойдут до конца, что бы ни происходило. И либо спасут семью, либо…
– Правильно, – сказала рыжая голова. – Сначала собеседование, потом ужин. Извините, что не приглашаем. Три вопроса. Минута на размышление. Одна ошибка – и ужин.
Рыжая голова посмотрела на их старую знакомую – русую и курчавую:
– Что-нибудь простенькое для начала. Поехали!
Курчавая оскалилась.
– Да вот хотя бы про вас. Семь бед – один ответ! Поясните.
Петя посмотрел на брата, и Ося показал ему большой палец. Петя перевёл взгляд на курчавого референта.
– Отвечаем сразу. Экономим минуту. Отвечает Ося, – сказал он.
– Ну, – отозвалась курчавая.
– Лапти гну, – Ося процитировал Илью. – В общем, на нашу семью обрушились страшные беды. А всё началось с игрушек. У нас украли игрушки. Это раз. Потом потоп в музее. Это два. Потом папу уволили. Это, значит, три. В доме отключили электричество. Четыре. Баба Таня заболела, пять. А сегодня маму полиция забрала. Шесть.
Осин голос задрожал, когда он вспомнил маму, и Ося остановился. Все замерли и смотрели на него. Шесть бед, а нужно семь. Что-то было ещё, но он не помнил что. Какой-то недавний разговор про беды. Точно не с Сан Санычем. Пожалуй, что и не с Нинель Филипповной. С Ильей и Жорой? Тоже нет. Он мысленно добрался до Васи. Лысая голова зашипела и сглотнула. Курчавая облизнулась, а рыжая напряжённо смотрела на Осю. Петя замер.
– Кризис в стране, – вспомнил Ося. – Это будет семь. Ну, и денег на науку не дают.
– Это, что ли, будет восемь? – осторожно спросила курчавая.
– Нет, – решительно ответил Ося, понимая, что восемь – это много. – Это просто следствие кризиса.
– Ну, семь бед – ладно, а ответ, – напомнила курчавая вопрос. – Ответ-то какой?
– Ответ такой: игрушки придётся отдать! – ещё более решительно сказал Ося.
Три головы переглянулись, и рыжая почти незаметно кивнула.
