Но это был Майлз. Он вошел в гостиную и, увидев, что девочка уже встала, улыбнулся и шепотом сказал:
— Проснулась? Хорошо… Пойдем, поможешь наловить рыбы на завтрак.
* * *
На этот раз Винни старалась не шуметь, залезая в лодку. Она пробралась к своему сиденью на корме, и Майлз протянул ей две старые тростниковые удочки, предупредив: «Осторожней с крючками!», и банку с наживкой — свиным салом, нарезанным маленькими кусочками. Из-под лопасти весла, прислоненного к сиденью, вспорхнула большая темная ночная бабочка и, трепеща крылышками, полетела неизвестно куда. А с берега что-то плюхнулось в воду. Лягушка? Винни лишь успела заметить, как она мелькнула, рассекая воздух. Вода была такая чистая, что можно было разглядеть крошечных бурых рыбок, снующих у самого дна.
Майлз запрыгнул в лодку, оттолкнув ее от берега, и вскоре они заскользили к тому месту пруда, куда впадал ручей. Уключины скрипели, но весла погружались в воду без малейшего плеска: Майлз греб умело. При каждом взмахе с весел падали капли, и позади лодки по воде тянулись дорожки из плавно разбегающихся кругов. Вокруг стоял такой покой…
«Сегодня меня отвезут домой», — подумала Винни. Она почему-то не сомневалась в этом, и ей уже становилось радостно. Ее похитили, но ничего плохого не случилось, и теперь уже почти все закончилось. Вспоминая сейчас ночные визиты, она улыбнулась… и поняла вдруг, что полюбила эту самую странную на свете семью. Они все же стали ее друзьями. Единственными друзьями.
— Как ты спала? — спросил Майлз.
— Хорошо, — ответила Винни.
— Приятно слышать. Ты когда-нибудь удила рыбу?
— Нет.
— Тебе понравится. Это забавно. — И Майлз улыбнулся ей.
Туман уже немного рассеялся, и над деревьями показалось солнце. Майлз направил лодку к листам кувшинок, лежащим на воде словно раскрытые ладони.
— Ну, тут и начнем, — сказал он. — Видишь, вон трава и камыши? Там форель водится. Дай-ка мне удочки, наживлю их.
Винни сидела тихонько, наблюдая, как он готовит снасти. Майлз был и похож, и не похож на Джесса. У Джесса щеки круглые, а у Майлза лицо худое и бледное, и волосы у него почти прямые, аккуратно подстриженные ниже ушей. И руки не такие, как у Джесса: пальцы толще, кожа чистая, но на костяшках и под ногтями темная. Винни вспомнила, что ему иногда приходилось работать кузнецом. И действительно, под изношенной рубашкой видно было, какие у него широкие, мускулистые плечи. Он выглядел крепким, как весло, а Джесс… ну, Джесс, подумала Винни, был словно вода: тонкий и подвижный.
Майлз, видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. Он поднял глаза от банки с наживкой, и его мягкий взгляд встретился с ее взглядом.
— Помнишь, я говорил, что у меня было двое детей? — спросил он. — Так вот, одна из них была девочка. Я тоже брал ее с собой ловить рыбу. — Лицо его омрачилось, и он покачал головой. — Ее звали Анна. Боже, какой прелестной она была! Странно подумать, что сейчас ей около восьмидесяти, если она еще жива. А моему сыну… должно быть, уже восемьдесят два.
Винни взглянула на его молодое лицо и спустя мгновение спросила:
— Почему ты не отвел их к роднику и не дал им этой самой воды?
— Ну, ведь когда мы жили на ферме, то не знали, что все дело в роднике. А позже я собирался отыскать их. Ей-богу, я хотел этого! Но только что бы из этого вышло? Моей жене к тому времени было уже около сорока. А детям… в общем, какой смысл? Они были уже почти взрослыми. Их отец оказался бы одного возраста с ними. Нет, все так странно перепуталось, что вряд ли бы что-то вышло. Да еще наш па, он был решительно против. «О роднике знаем только мы, — сказал он, — и это должно остаться между нами». Держи, вот тебе удочка! Просто опусти крючок в воду. Когда начнет клевать, сама поймешь.
Сидя сбоку на корме, Винни крепко держала удилище и глядела, как крючок с наживкой медленно погружается в воду. Синяя стрекоза, словно яркий самоцвет, стремительно вспорхнула над листьями кувшинок, зависла на миг, затем взмыла вверх и исчезла. С ближнего берега донесся голос лягушки-быка.
— Как тут много лягушек, — заметила Винни.
— Да, — ответил Майлз. — И еще больше будет, если черепахи не появятся. Стоит этим обжорам заметить лягушку, как ее уже нет.
Винни вздохнула. Как жалко лягушек!
— Вот было бы здорово, если б никто никогда не умирал!
— Уж не знаю, — сказал Майлз. — Только представь, сколько на свете будет живых существ, и людей тоже, и как мы все станем давить друг друга.
Винни мельком взглянула на леску и попыталась представить себе этот битком набитый мир.
— М-м… да, думаю, ты прав.
Удочка в ее руке дернулась и изогнулась дугой, кончик ее потянуло вниз, почти к самой воде. Широко раскрыв глаза, Винни крепко вцепилась в удилище.
— Эй! — крикнул Майлз. — Гляди! У тебя клюет! Вот и свежая форель на завтрак.
Но так же внезапно удочка вновь распрямилась, и леска ослабла.
— Черт, — скривился Майлз. — Сорвалась.
— В общем, я того… рада, — призналась Винни, ослабляя хватку. — Это ведь ты хотел ее поймать, Майлз. А я не знаю, хочу ли.
Они еще немного проплыли по течению. Остатки тумана растаяли, в голубом бездонном небе солнце поднималось все выше над деревьями, уже припекая спину. Первая неделя августа снова набиралась сил после ночного отдыха. Наступал еще один знойный день.
Прилетел комар и уселся Винни на колено. Она рассеянно прихлопнула его, размышляя над словами Майлза. Если бы все эти комары жили вечно, а вместе с ними и все комарики, которые продолжали бы у них появляться, — вот был бы кошмар! Да, Туки правы. Лучше, если никто не узнает о роднике, в том числе и комары. Она никому не выдаст эту тайну.
Винни взглянула на Майлза и спросила: у А что ты собираешься делать, раз у тебя такая уйма времени?
— Когда-нибудь, — ответил Майлз, — я придумаю, как сделать что-нибудь важное.
Винни кивнула. Именно этого хотела и она.
— Как я это понимаю, — продолжал Майлз, — вовсе не стоит зарывать голову в песок, как па и многие другие. И в том, чтобы думать лишь о собственном удовольствии, нет ничего хорошего. Люди должны делать что-то полезное, если хотят прожить недаром.
— Но что же ты хочешь сделать? — не отставала Винни.
— Еще не знаю. У меня нет образования, понимаешь, и это все затрудняет. — Он стиснул зубы и добавил: — Но я найду способ. Я что-нибудь устрою.
Винни снова кивнула. Она потянулась к листу кувшинки, лежавшему на воде у самой лодки, и погладила его. Лист был теплый и очень сухой, как промокашка, но в самой середине его блестела капелька воды, выпуклая круглая капелька. Винни прикоснулась к ней, и палец стал мокрым, но капля воды, хоть и немного всколыхнулась, осталась все такой же круглой и выпуклой.
