– Мы пришли, сенсей! – переврала Ирка.
– Вот балда! – тихо простонала я.
– Мелюзгаврик, там гейши пришли! – хохотнул бас в динамике. – Впусти красавиц!
Красная, как пасхальное яичко, глухая металлическая калитка отворилась сама собой – очевидно, распашным механизмом управляли дистанционно.
Ну, с богом! Незаметно перекрестившись, я ступила на цветную плитку дорожки, ведущей в глубь просторного двора. Придорожными столбиками вдоль тропинки торчали метровой высоты пальмы, закопанные в песок прямо в деревянных кадках.
Не стану врать, было страшновато: только сейчас до меня в полной мере дошло, как я рискую, внедряясь в стан врага. В самое его логово! Слегка утешал только грохот танковой армады за моей спиной: стокилограммовая Ирка, поставленная сумасшедшим Мусей на массивные каблуки, шагала так тяжело, что поступь пушкинского Каменного гостя в сравнении с ее топотом показалась бы порханием балерины!
С опасливым интересом оглядываясь по сторонам, мы миновали красивую многоярусную клумбу и затейливое сооружение из необработанных валунов, похожее на руины древней крепости. В образованных округлыми каменными глыбами нишах гнездились полуметровые фигурки гномов с заступами и лопатами. Раскрашены они были очень ярко и весело, но выражения лиц сказочных персонажей наводили на мысль о том, что они в любой момент готовы использовать свой мирный шанцевый инструмент как холодное оружие, оборонительное или наступательное – по ситуации. Белоснежки поблизости не было, если не считать меня за нее. Откуда-то сверху на замшелые валуны с уютным журчанием лилась вода, каскадами ниспадающая в неглубокий бассейн с крупными красными карасями. Рыбы сонно висели в прозрачной воде, отражающей свисающие с горки плети зеленых растений.
– Хорошо живут буржуи, – пробормотала впечатленная увиденным Ирка. – Пальмы, водопады, рыбки, гномы!
– Хоббиты, – я продолжила перечисление, вспомнив, кого совсем недавно видела во дворе.
– Сумочки открыть, карманы вывернуть, – вместо приветствия произнес мальчик в черных брючках и белой рубашечке, заступив нам дорогу на полпути к дому.
Скрестив руки на хилой груди, скверный мальчишка смотрел мимо нас в сторону.
– Сумочек нет, карманов тоже! – рявкнула явно обиженная негостеприимством Ирка из-за моего плеча.
Это была чистая правда. Зная, что там, куда мы идем, к незнакомым людям отнесутся весьма настороженно, мы пришли с голыми руками. То есть я хотела сказать, с пустыми руками! Хотя голыми они были тоже, как, впрочем, и ноги: я была упакована в облегающее маленькое черное платьице, а на Ирке красовался довольно легкомысленный, на мой взгляд, короткий белый сарафанчик с лямками, похожими на парашютные. Сразу становилось ясно, что под лямками нет ничего, кроме самой Ирки, – но этого, уверяю вас, более чем достаточно! Шесть пудов крепкой плоти – это сила, которой мог бы позавидовать чемпион-суматори!
Невоспитанный подросток повернул голову, поднял на лоб черные очки, взглянул на Ирку и замер с разинутым ртом. И я тоже замерла, потому что при ближайшем рассмотрении мальчишка оказался вовсе не мальчишкой, а одним из двух кровожадных хоббитов! И хотя он снял темные очки, глаза его остались обведены черными кругами, как у хамелеона. Я присмотрелась и поняла, что это свежие синяки, с редкой точностью посаженные точно на глазницы!
– Ничего себе, моделька! – хамски прокомментировал мерзавец Иркину внешность.
Заметив мой нездоровый интерес, он снова прикрыл глаза очками.
– Да что ты понимаешь в колбасных обрезках, недоросль! – простецки гаркнула раздосадованная подруга. – Знаешь, что такое «от кутюр»? Это значит «высокая мода»! Высокая, понял, ты, шкет?
Хоббит молчал, продолжая невоспитанно пялиться в Иркино декольте. На его загорелой лисьей мордочке медленно расплывалась противная масленая улыбочка.
– А про великую силу искусства ты что-нибудь слышал? – продолжала давить Ирка. – Как ты думаешь, вот такие сельди, как эта, они способны проявить великую силу?
И с этими словами она неожиданно хлопнула меня по спине – так, что я пулей пролетела мимо хоббита.
Узорчатая дорожка заканчивалась, ограничительные пальмы расступились, полукружиями обегая красивый высокий дом. Впереди были большие, как витрина, стеклянные двери, и за ними в просторном холле я уже видела группу нарядно одетых людей с бокалами в руках. Боже мой! Сейчас я с разбегу вляпаюсь в это стекло и либо разобью его, либо сама расплющусь, как цыпленок табака!
В ужасе я малодушно зажмурилась и не увидела, как стеклянные двери бесшумно разъехались передо мной сами, почувствовала только, что покрытие под ногами стало гораздо более гладким, чем ребристая тротуарная плитка. Нет, не просто гладким, а прямо-таки скользким!
Всученные мне Мусечкой новые туфли на шпильке с металлической подковкой заскользили по полированному мрамору, как коньки по льду. Пропуская меня, народ резво расступился. Заглушая скрежет моих подков, музыканты грянули что-то громко-удалое, и под эту бойкую музычку я вылетела на середину просторного помещения, как фигуристка в одиночном катании. Домчалась до торчащей в самом центре зала высокой стройной пальмы в кадке, ухватилась за нее, пытаясь остановиться, но добилась только того, что закружилась вокруг ствола, замедляя ход.
Надо разуться, сбросить чертовы туфли, сообразила я! Резко взмахнула ногой, потеряла равновесие и откачнулась назад, подметая мраморный пол своей благоприобретенной белой гривой!
Публика восторженно засвистела, музыка стала громче, отчего-то в зале погас свет, и меня ослепили тысячи зеркальных зайчиков. Я дернулась, с большим трудом распрямилась, и тут проклятая туфля все-таки слетела с правой ноги, опасно усвистев во тьму, зато ноги мои разъехались, и я красиво опустилась на шпагат, завершив этим изящным па свое эффектное кружение вокруг невозмутимой пальмы.
Вспыхнул свет, и гости одобрительно загомонили. Клянусь, некоторые даже аплодировали!
– Эй, крошка, давай полный стриптиз! – некультурно свистнув в два пальца, требовательно завопил неподалеку какой-то здоровенный детина в смокинге и ботинках «Гриндерс».
Шея у него была пообъемистее, чем моя талия, но я не преминула бы влепить наглому пошляку крепкую оплеуху, не будь мои руки заняты последней оставшейся у меня туфлей.
– Мой трофей, мой трофей! – призывно помахав в воздухе второй, игриво проблеял какой-то кокетливый старец в расшитых бисером лиловых джинсах и прозрачной газовой рубашечке, глубокий вырез которой открывал впалую безволосую грудь.
Я молча приблизилась и вырвала у него свою обувку, ибо по некоторым причинам она была мне крайне дорога.
Взяв туфли в обе руки таким образом, чтобы их подкованные металлом крепкие высокие шпильки могли послужить оружием на тот случай, если кто-нибудь еще вздумает вякнуть мне какую-нибудь гадость, я отошла к стене и уже там обулась.
– Ну что я могу сказать? Очень эффектно, – язвительно произнесла возникшая рядом Ирка. – Это ты называешь «не привлекать внимания»?
