– Есть. – Улыбнувшись, я стронула машину с места, направляя ее по маршруту к «Америке».
– Ну? – не дождавшись продолжения, поторопила меня с ответом любопытная Ирка.
– Ну, начнем с того, что никакой Яны Лори, похоже, вовсе не существует, – начала я.
– Ты нашла там ее труп?! – ужаснулась подруга.
Я внимательно посмотрела на нее и покрутила пальцем у виска:
– С ума сошла? Не было там никаких трупов! Яна Лори – это вообще не человек!
– Как это? – Ирка свела брови, и на переносице у нее образовалась вертикальная линия.
– Так! Как слава КПСС! Я пришла к выводу, что мифическая Яна Лори – это неправильно прочтенное нами сообщение о местоположении автора записки: «Я на «Лори».
– То есть их двое? – Морщинка между Иркиными бровями удвоилась.
– Кого двое?!
– Ну их. Автор – раз, и эта Лори, на которой он, – два! – Ирка энергично почесала в затылке. – Послушай, я не поняла: он что же, писал свою цидульку, занимаясь с ней сексом?!
– Да какой секс, о чем ты?! Действительно ничего не поняла! Говорю же тебе, Лори – это не человек!
– Ни фига себе! – Ирка безнадежно забуксовала на одном месте.
– У тебя в последнее время сплошная порнуха на уме! «Лори» – это яхта!
– Какая еще яхта?
– О черт! Бригантина с «Веселым Роджером» на грот-мачте! – Я рассердилась, и меня понесло. – Самая обыкновенная яхта, маленькая, довольно обшарпанная, изначально называлась «Лорис»! Но последняя буква со временем отвалилась, и получилось «Лори»! Дошло или нет? Объясняю для тупых: Яна Лори – это местоимение «Я», плюс предлог «на», плюс имя собственное «Лори»!
Ирка молчала минут пять. За это время я успела проехать мимо стеклянных стен «Америки» и причалить к уже знакомой помойке. В одиночку оттащить спящего мертвым сном господина Тоцкого к его автомобилю мне было не под силу, поэтому я просто-напросто бесцеремонно выволокла Антуана Валерьевича из «шестерки» и пристроила к ближайшему мусорному баку. Правда, проявила гуманизм и не бросила гада лежать в вонючей луже в компании со вмерзшими в лед картофельными очистками, а усадила его на смятую в лепешку картонную коробку от телевизора, сухую и чистую. Авось ничего с ним не случится, разве что отморозит себе рабочий инструмент, зато отлично проспится и сам найдет свою «девятку».
Домой мы приехали около полуночи. В принципе не так уж поздно, но многочисленные приключения истекшего дня настолько меня вымотали, что я начала клевать носом, как только загнала во двор машину.
– Не спи, замерзнешь, – сказала Ирка, с трудом взбираясь на крыльцо.
Очевидно, пассивное сидение в машине позволило подруге сэкономить немало сил, потому что она болтала как заведенная, хотя я ее вовсе не слушала. Добрела до кровати и рухнула, отключившись еще в падении.
– Такой, гад, здоровенный, а нога, как у Золушки! – недовольно провозгласил Рюмашка, повертев в руках дорогие кожаные туфли, стянутые с ног бессознательного Антуана.
Он опустил глаза и посмотрел на свою собственную обувку. Разбитые ботинки с подвязанными веревочками подметками на носках щерились прорехами, из которых видны были грязные пальцы. В дырки задувал холодный ветер, отчего пальцы зябко поджимались, но даже в таком состоянии стопы ее длина сокращалась несущественно. Шансов натянуть на свои растоптанные ласты сорок пятого размера остроносые туфли сорок первого номера у Рюмашки не было. Тем не менее пренебрегать добычей не стоило: Рюмашка прикинул, что туфли можно либо продать, либо обменять у собратьев-бомжей на что-нибудь полезное – еду, выпивку или курево.
– И портянки тоже сюда давай! – скомандовал Рюмашка не слышащему его Антуану, стягивая с ног парня носки, не имеющие дурного запаха и признаков штопки. – Эта амуниция мне и самому сгодится!
Не откладывая дела в долгий ящик, Рюмашка присел тут же, за мусорным контейнером, который он остроумно называл «мой шведский стол», разобрал на составные части свою обувь в стиле «лего» и прямо поверх собственных грязных драных носков натянул снятые с Антуана. Вновь увязывая онучи веревочками, он подумал, что надо бы еще пошарить у спящего пижона в карманах, но реализовать свой план не успел: Антуан заворочался и очнулся.
Бамм! – вскинув поникшую было голову, Антуан звонко ударился затылком о контейнер и застонал.
Потом затейливо выругался, причем к концу длинной матерной тирады его голос окреп. Отметив это обстоятельство, Рюмашка, не производя шума, отполз подальше от помойки и удалился восвояси.
Антуан, перед глазами которого громоздящиеся вокруг мусорные контейнеры плыли, как корабли по волнам, пробормотал:
– Лешка, куда мы пришвартовались?! – и тут беднягу шумно вывернуло.
Через несколько секунд до него дошло, что острый приступ морской болезни приключился с ним вдали от моря, а сияющий огнями пассажирский лайнер, покачивающийся в тумане, является на самом деле зданием ночного клуба. Антуан со всей отчетливостью почувствовал, что его задница покоится не на досках палубы, а на твердой холодной земле и спиной он прижимается отнюдь не к мачте.
– Какого лешего?! – простонал он, с великим трудом поднимаясь на ноги, дрожащие от холода.
С неприятным удивлением Антуан заметил, что ступни его босы, и торопливо зашарил по карманам пиджака, однако и бумажник, и ключи от машины и квартиры были на месте. Немного успокоившись, он привстал на цыпочки, вытянул шею и высмотрел в шеренге припаркованных у «Америки» автомобилей своего верного серебристого «конька».
Морщась от отвращения, он босиком прошлепал по замерзшим лужам с островками разнообразного мусора, сел в машину, захлопнул за собой дверцу, включил печку и задумался, стуча зубами, как кастаньетами.
Девицу, которая угощала его коктейлями, Антуан не забыл, но было ли между ними что-нибудь, кроме совместного распития спиртных напитков, не мог припомнить хоть убей! Внутренний голос подсказывал ему, что от знакомства с этой бабой в черном ничего хорошего ждать не приходится. Пожалуй, Антуан даже чувствовал бы себя спокойнее, если бы из его карманов исчезло что-нибудь ценное: тогда можно было бы объяснить все случившееся обыкновенным мошенничеством. Ну, налила эта Пиковая дама в волчьем палантине ему клофелина в бокал, да и ограбила! Так нет же, ничего не пропало, если только не считать носков и туфель.
– Ну, не ради же итальянских ботинок она меня вырубила? – сам себя спросил Антуан.
К физическому дискомфорту, вызванному долгим сном на весьма свежем воздухе, приплюсовалось душевное беспокойство. Что за чертовщина?! Он изо всех сил старается производить впечатление благонамеренного гражданина: правила дорожного движения не нарушает, коммунальные платежи вносит без задержки, с соседями по дому до отвращения любезен – и что же? Невесть откуда взявшаяся дамочка непонятно зачем «снимает» его в баре и доводит до полной отключки!
