– Стой спокойно, кавказская пленница! Наклонись немного вперед… Держись крепче, я сейчас разверну твою костяную ногу… Теперь подайся назад и потихоньку вытягивай ее, я поддержу… Все! – Я успешно вызволила подругу из капкана и помогла ей развернуться. – Скачи в машину!
Ирка безропотно заковыляла к «шестерке».
– Объясни, зачем ты вообще вылезла из машины? – спросила я, помогая ей усесться.
– Пошла тебя спасать, – обиженно сказала Ирка.
– Спасать меня?! Это от кого же?
– А я почем знаю? Тебе виднее, – пожала плечами подруга, шумно захлопывая дверцу.
Я проворно обежала машину и заняла место за рулем.
– Признавайся, что там произошло? Ты визжала как резаная! У меня волосы дыбом встали! – Ирка вздрогнула.
– Я визжала? А, правда, было такое, я едва не свалилась в воду и с перепугу слегка взвизгнула, – немного виновато припомнила я. – Разве это было уж так громко?
Ирка надула щеки:
– Уф-ф! Помнишь, как Коля сидел за компьютером, а ты стояла у него за спиной? А потом он подвинулся назад вместе с табуреткой и ее ножка попала тебе на палец?
– Я два дня хромала, и ноготь потом слез, – кивнула я.
– Так вот: тогда ты визжала тише! – заключила Ирка. – Тогда ты визжала, как кошка, которой прищемили хвост. А на этот раз ты визжала, как сумасшедший птеродактиль из «Прогулок с динозаврами»!
– Ладно, хватит обсуждать мои голосовые данные, – оборвала я этот неприятный мне монолог. – Слушай, вот что было на самом деле…
Я быстренько отчиталась перед подругой за истекший период времени, с момента нашего расставания на набережной до встречи на лестнице, и торжествующе показала свой трофей.
– Полагаю, об отпечатках пальцев и речи быть не может? – предположила Ирка, поглядев на пыльный и грязный тюбик.
– Думаю, ты права.
Кивнув, Ирка достала из «бардачка» бумажную салфетку, протянула ее мне, и я тщательно протерла тюбик со всех сторон. Выбросила в окошко грязную салфетку и уже хотела открыть помаду, как вдруг Ирка коршуном кинулась на тюбик и вырвала его у меня из рук.
– Смотри! – возбужденно закричала она, потрясая помадой перед моим носом так, что я при всем желании не могла бы сфокусировать взгляд на тюбике. – Ты это видела?!
– Перестань трястись, как эпилептик! – рассердилась я. – Что – это?
– Да вот же, вот! Сюда смотри, тетеря слепая, на тюбик! Видишь этот волосок?
– Твой или мой? – Я присмотрелась к светлой волнистой волосинке.
– И не твой, и не мой! – замотала головой подруга. – Его крышечкой защемило! А мы еще не открывали тюбика! Значит, волосок оставила та баба, которая последней пользовалась этой помадой! Причем не рыжая, как я, и не русая, как ты, а настоящая пепельная блондинка!
– Крашеная, наверное, – проворчала я.
– Да какая разница?!
Ирка снова деловито полезла в «бардачок» и достала оттуда маленький рулончик скотча.
– Дай что-нибудь плотное, – велела она мне. – Какую-нибудь картонку или что-нибудь в этом духе.
Я вынула из кармана книжечку служебного удостоверения.
– Годится! – обрадовалась подруга. – Подержи!
Она приложила вытянутый из-под крышечки тюбика белокурый волос к красной коже моей «ксивы», я придержала его пальцем. Ирка ловко приклеила поверх волоска полоску скотча.
– Теперь не потеряется! – удовлетворенно сказала подруга.
Я сняла с тюбика крышечку и внимательно посмотрела на карандаш помады. Он был грубо стесан и имел весьма неаппетитный вид.
– По-моему, этим не губы на морде рисовали, а граффити на кирпичной стене! – заметила Ирка.
– Или иероглифы на туалетной бумаге, – добавила я.
Мы переглянулись. Ирка хищно улыбнулась и потерла ладони:
– Мы идем по следу, как пара гончих!
– Ты не похожа на гончую, – заметила я. – Ты скорее сенбернар.
– Кстати, о парочках. – Ирка о чем-то вспомнила. – Не пора ли нам ехать за Никой? Вырывать его из противоестественных объятий «Голубых волн»?
Я посмотрела на часы и отрицательно покачала головой:
– Нет, еще рано, мы условились встретиться через три часа, а прошло всего сорок минут!
Ирка вздохнула. Подумала немного и оживилась:
– Давай, пока суд да дело, найдем какое-нибудь приличное кормежное заведение, ресторан или кафе. Посидим там, отдохнем, поужинаем, заодно и время скоротаем!
От бутербродов, приготовленных Иркой в дорогу и съеденных еще на пути в Лорис, остались одни воспоминания, поэтому я одобрила этот план без возражений. Правда, реализовать его оказалось не так просто. Мы проехали из конца в конец две поселковые улицы, а потом наугад поколесили по переулкам, но ни одного открытого предприятия общепита не нашли. Вывески кафе и баров попадались одна за другой, но, похоже, работали эти увеселительно-питательные заведения только в летний сезон, когда население поселка за счет курортников увеличивалось впятеро.
Отчаявшись найти какую-нибудь открытую кормушку в самом Лорисе, мы вернулись на трассу, проехали пару километров в сторону «Голубой волны», и тут – о чудо! – за поворотом нам открылось чудесное видение. Расписной бревенчатый терем, увенчанный стилистически чуждой готической башенкой, на шпиле которой, покачиваясь, как флюгер, красовалась золоченая вывеска «Шашлычная «Огонек»!
Огоньков на этом архитектурном сооружении и вокруг него действительно было предостаточно. Неоново сияли присобаченные к резным карнизам вывески: «Кафе», «Бар», «Гостиница», «Сауна», «Автомойка». Мощно светил прожектор, направленный на подъездную дорожку. Ярко-желтые фонарики подсвечивали стены снизу, а на высоких соснах рядом с теремом поблескивали разноцветными лампочками новогодние гирлянды.
– Забегаловка с претензиями, – сказала Ирка. – Как это мы ее не заметили, когда ехали в Лорис?
– Было еще светло, они не успели включить иллюминацию. Ну что, пойдем? – Я с сомнением прислушивалась к звукам, доносящимся из терема.
В общей какофонии различимы были радостные гортанные возгласы, ритмичные хлопки, мерный топот и звуки лезгинки, странно микширующейся с брейк-битом.
– Свадьба там, что ли? – Ирка тоже медлила выходить из машины. – Хотя нет, была бы свадьба – у подъезда стояли бы машины с лентами…
– Пошли, – решила я.
Мы покинули «шестерку» и пошли к терему, то и дело оглядываясь на свой уютный приют на колесах.
– Жди здесь, я пойду на разведку, – сказала я подруге, кивая на резную деревянную лавку в псевдорусском стиле.
Полукруглые окошки в голубых наличниках были забраны темным стеклом, поэтому заглянуть в терем с улицы я не могла. Пришлось открыть дверь с накладными металлическими петлями и кольцом-стучалкой и сунуться в зал.
