– Объясняю. – Я поднялась, переставила грязную посуду в мойку, протерла стол влажной тряпочкой и потянулась за трубкой телефона, висящего рядом с дверным проемом. – Имя доктора Лукова я слышала от одной своей знакомой как раз в связи с операцией. Или это не операция была? В общем, такая хитрая медицинская манипуляция, называется… дай бог памяти… ага, «экстракорпоральное оплодотворение»!
– Второе слово мне понятно, – вставила Ирка.
– А первое, насколько я помню, латынь, означает «вне тела». По-другому это еще называют «зачатие в пробирке»… Черт, да что ж никто трубку не берет? Неужели никого нет дома? – Я с досадой вслушивалась в долгие гудки. – Странно…
– Продолжай, пожалуйста, – попросила Ирка.
– Так вот, эта моя знакомая, Анечкой ее зовут, никак не могла обзавестись потомком нормальным путем, как это делают все женщины…
– А муж у нее был?
– Разумеется, был, она же не идиотка! У нее, если хочешь знать, аж три мужа было!
– Разом?! – восхитилась Ирка.
– Нет, поочередно! Но ни с одним ей не удавалось добиться желаемого результата, хотя каждый новый муж очень старался, не говоря уж о самой Анечке. В конце концов выяснилось, что у нее какая-то непростая анатомия, труднопроходимая для сперматозоидов, настоящий бег с препятствиями! Тогда она обратилась в клинику доктора Лукова, и там ей предложили сделать это самое экстракорпоральное оплодотворение… Алло! Анечка, это ты? – Телефон наконец ожил, и я обрадованно завопила в трубку: – Привет, это Лена! Как поживаете?
– Весело поживаем, только что обкакались, навалили прямо в штаны! – отрапортовала приятельница.
– Все втроем?
– Нет, только Васенька! – Голос у Анечки был на удивление бодрый. – Пришлось срочно мыть попу, стирать штанишки и переодеваться, поэтому я не сразу подошла к телефону, уж извини!
– Пустяки, я все понимаю, ситуация знакомая, – усмехнулась я. – Твоему Васеньке сколько уже?
– Васенька – это девочка! – засмеялась Анечка. – Василиса Микулишна, то бишь Николаевна! Ей год и два, хотя все принимают ее за полуторагодовалую, она у нас крупненькая, в папу!
Васенькиного папочку, третьего мужа Анечки, я не помнила вовсе, поэтому перешла прямо к интересующему меня вопросу.
– Анютка, у меня к тебе вопрос: помнишь, ты говорила мне про какого-то доктора Лукова? – спросила я. – Вроде бы это ему ты обязана счастьем материнства?
– Ему, именно ему! – голос приятельницы зазвенел благодарностью. – Если бы не Андрей Вадимович, не было бы у меня Васеньки! Он просто чудотворец, гениальный доктор и человек замечательный! Как он меня поддерживал, как убеждал не бросать попытки!
Анечка участвовала в программе «Дитя из пробирки» не то три, не то четыре раза и всякий раз выкладывала за свой шанс кругленькую сумму в американских долларах. Официально процедура стоила около полутора тысяч баксов, а еще наверняка приходилось приплачивать «сверху» врачам и медсестрам! Я вспомнила, что Анечка продала свою двухкомнатную квартиру в центре города и купила недостроенное жилье на окраине, чтобы всю разницу потратить на луковские эксперименты. Конечно, замечательно, что опыты увенчались успехом, но сейчас Анечка с семейством живет в девятиэтажке, которая еще не сдана в эксплуатацию, и поэтому там нет газа и парового отопления. Вторую зиму подряд Анечка с малышкой поднимается на седьмой этаж без лифта и топит в квартире буржуйку. Хорошо еще, в доме уже есть вода и газ, а на рожденье ребенка коллеги по работе подарили Анюте мобильный телефон. В связи с этим деятельность доктора Лукова вызывает у меня двойственное чувство: спасибо, конечно, врачам за их труды, но для пациенток участие в программе «Дитя из пробирки» – дорогое удовольствие. А сам-то Луков, если верить тому, что говорят люди, стал чуть ли не миллионером!
– Он святой! – убежденно сказала Анечка, словно подслушав мои мысли. – Ты знаешь, что у него восемь детей?
– Ничего себе праведник! – я не удержалась от шпильки. – Восемь детей! Доктор явно не чужд плотских утех!
– Ну и что? – Анечка немного обиделась. – Он всем им дал жизнь, а теперь дает хорошее воспитание и образование! Можешь не сомневаться, детки у Луковых замечательные, образцово-показательные, не какое-нибудь хулиганье! Что такое хорошо, что такое плохо, знают не понаслышке. Андрей Вадимович сам человек очень строгих правил, высоконравственный и принципиальный!
– Больше католик, чем сам папа римский, – тихонько пробормотала я, начиная подозревать незнакомого мне Лукова в лицемерии и ханжестве и чувствуя к нему растущую неприязнь. – Анюта, а ты не можешь дать мне домашний адрес или телефончик этого святого человека? Раз он был твоим лечащим доктором, ты, наверное, сохранила какие-то контакты?
– А тебе зачем? – удивилась приятельница. – У тебя же уже есть сынишка?
– Это не для меня, для одной моей подруги, – соврала я. – Ты помнишь Ирку? Они с мужем не прочь стать родителями.
Ирка поперхнулась чаем и мучительно закашлялась.
– Диктуй, я записываю!
Не найдя под рукой пишущего прибора, я ногтем процарапала на побелке стены шестизначный номер домашнего телефона Луковых, поблагодарила Анечку и положила трубку.
– Что ты там сказала о нашем с Моржиком размножении? – грозно поигрывая костылем, поинтересовалась Ирка.
– Не обращай внимания, это так, к слову пришлось. – Я снова сняла трубку и набрала луковский номер.
– Алле-о? – отозвался приятный девичий голос.
Очевидно, это отроковица из числа восьми докторских потомков, решила я.
– Добрый вечер, – вежливо сказала я. – Извините, могу ли я услышать Андрея Вадимовича? Он дома?
– Папа, тебя! – прокричала барышня в сторону. – Подождите, пожалуйста, он сейчас подойдет.
Я терпеливо подождала секунд тридцать. Где, интересно, ходит доктор? По километровым коридорам своего многоэтажного особняка? Приставным шагом с палочкой?
Я успела так живо вообразить себе дряхлого дедуську в теплом халате на вате и профессорской шапочке, торопливо шаркающего шлепанцами к телефону, что немного растерялась, когда в трубке послышался приятный мужской и вовсе не стариковский голос:
– Луков слушает.
Надо же, и не запыхался вовсе…
Поспешно смяв в мягкий пластилиновый комок воображаемого старичка в тапках, я вылепила из него респектабельного мужчину средних лет – в демократичном шерстяном джемпере, с благородной сединой и дорогими очками на мясистом носу.
– Добрый день, – сказала я. – То есть добрый вечер. Здравствуйте.
– Скажи еще: «Привет!», «Хэллоу!» и «Здоровеньки булы!» – сердито прошипела подслушивающая Ирка.
Я отмахнулась от нее.
– Андрей Вадимович, вас беспокоят с телевидения, – сообщила я, надеясь таким образом расположить собеседника к разговору. – Меня зовут Елена, я журналист, готовлю материал для программы «Отцы и дети». Мне посоветовали пригласить вас к нам в студию в качестве гостя – разумеется, как отца.
