Зато в кармане шубки лежит беленькая коробочка с фотопленкой, на которой есть негатив нужной фотографии… Решено, я передам Сереге всю пленку! Капитан – порядочный человек, ему чужого не надо, вернет мне пленку, когда сможет. Все равно фотографии с нее я уже напечатала, некоторые даже в двух экземплярах!
За три минуты до выхода из трамвая на остановке, от которой до Сереги было буквально рукой подать – стоя на тротуаре, я могла постучать в окно его кабинета, – я окончательно решила, что передам свою пленку приятелю-сыщику, и даже придумала, как при этом обойтись без личной встречи. Отдам посылочку для Лазарчука дежурному на входе, и все дела!
Симпатичный юноша, образующий комплект с турникетом на входе, принял мой сверточек с такой понимающей улыбкой, что у меня зародилось подозрение: уж не получает ли наш бравый капитан подобные посылочки регулярно? Правда, моя передачка была оформлена несколько игриво: чтобы не выдать сущности посылочки раньше времени, я аккуратно обернула коробочку с пленкой ситцевым платочком веселенькой расцветки «в цветочек», завязав узелок красненькой резиночкой. Носовой платочек очень кстати нашелся в кармане все той же шубки, а тряпочную резиночку я сняла со своего хвоста. Углы платочка торчали из-под резинки на манер поникших заячьих ушек, в общем, всю конструкцию легко можно было принять за досрочное поздравление с грядущим Днем святого Валентина. Ну и ладно, я к Сереге и впрямь отношусь очень тепло.
Представляя, как будет смущен и заинтригован сыщик, получив подобное подношение, я загрузилась в трамвай, идущий в противоположном направлении. Через три остановки вышла, чтобы пересесть на нужную мне «пятерку», но трамвая все не было, а я изрядно замерзла и решила забежать погреться в родную телекомпанию, благо ее здание в двух шагах.
– Здоров! – воскликнул Вадик.
Оператор скакал вниз, перепрыгивая через ступеньки.
– Как коров! – откликнулась я. – Куда бежишь? Дезертируешь с трудового фронта в разгар рабочего дня?
– Ни в коем разе! – Вадик замахал руками. – Бегу в книжный магазин за клеем! У нас в студии вот-вот будет какой-то кандидат в депутаты!
– Это его ты будешь клеить? – удивилась я.
– Что? А, нет, не его! Клей Наташке нужен, у нее авария в такелаже, чулок пополз! Или полез? В общем, срочно необходимо достать клей и замазать им дырку. Или стрелку?
– Или белку, – понимающе кивнула я, пропуская оператора к выходу.
В коридоре у двери в студию нервно переминался с ноги на ногу режиссер Слава.
– Я не поняла, чем Наташе стрелка на чулке помешала? – приблизившись, вполголоса спросила я у него. – Ноги у нее вроде не в кадре.
– Вот, слышала, что люди говорят?! – не ответив мне, проорал Слава в приоткрытую дверь студии. – Спрячь свои коленки под стол – и все дела! Выдумала чего, гонять оператора за клеем! Времени в обрез, у нас прямой эфир, а к вечернему повтору программу еще смонтировать нужно будет, чтобы она без лаж и косяков пошла!
– Да пошла она! – закричала в ответ Наташа с такими истеричными нотками, что мне сразу стало ясно: наши толстокожие мужики довели нежную девушку до нервного срыва.
Шваркнулась о стол включенная петличка, и из аппаратной послышался возмущенный и болезненный вскрик видеоинженера, которому усиленный микрофоном акустический удар дал по ушам в наушниках. Дверь распахнулась, и Наташа вылетела из студии, одной рукой прикрывая дырку на коленке, а другой размазывая по лицу слезы и макияж.
– Ну вот, теперь уж точно все пропало! – возопил Слава. – Вернись, истеричка! Через пять минут гость будет в студии!
– Сам сиди в эфире в дырявых колготах! – сквозь горькие рыдания прокричала Наташа из редакторской.
– О женщины! – Слава в бессильной ярости воздел руки к небу.
– Да, мы такие, – из солидарности подтвердила я.
– О, Ленка! – Режиссер, похоже, только сейчас меня заметил. – Ты здесь? Как удачно!
– Почему это удачно? – насторожилась я.
Слава нежно взял меня за локоток и поволок в студию, как старичок-паучок Муху-цокотуху.
– Потому что на тебе нет колготок! А на колготках, стало быть, нет дырок! И тебе ничто не помешает провести десятиминутную гостевую программу с уважаемым кандидатом в депутаты!
– Кому чего заклеить? – В студию с пузырьком в руке ворвался раскрасневшийся Вадик.
– Отдай клей этой плаксе в редакторской и живо за камеру! – велел ему Славик. – Ленка, садись на стул, цепляй петличку! Кто там есть живой в аппаратной, проверьте звук!
– Слава, я не одета, не накрашена и не причесана! – возразила я, пытаясь встать с табурета.
– Лучше не спорь, – придавив мое плечо, посоветовал Вадик. – Этот эфир уже оплачен. Сорвешь программу – директор измотает нас бесконечной песней о бедственном положении телекомпании!
– Здравствуйте! – вежливо поздоровался со всеми незнакомый мне румяный упитанный дядечка, бочком протискиваясь в открытую половинку двери.
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Евгений Андреевич!
Слава с преувеличенным радушием приобнял гостя, провел его к столу и усадил на стул.
– Я Лена, – мрачно сказала я ему. – Это я вас буду пытать.
– А можно узнать, какие будут вопросы? – немножко испуганно спросил гость у меня.
– А можно узнать, какая будет тема? – спросила я у Славы.
– А можно узнать, сколько времени до эфира? – спросил Слава у техников в «аквариуме» аппаратной.
Отодвинув в сторону режиссера, возникшая в студии Наташа деловито прошлась расческой по моим волосам и пуховкой по лицу. Я чихнула.
– Будьте здоровы! – вежливо сказал мне гость.
– Спасибо, – ответила я.
– Вадька, за камеру! – скомандовал Слава.
– Держись к объективу профилем, у тебя левый глаз немного размазан, – сказала Наташа.
– Слава, пошел из кадра! – крикнул Вадик.
– Да пошел ты! – огрызнулся Слава, отпрыгивая в сторону.
– Эфир пошел! – нечеловеческим голосом взревел у меня в ухе выпускающий видеоинженер.
И люди в студии замерли, как восковые фигуры музея мадам Тюссо: Наташа – на одной ножке у приоткрытой двери, Слава – прижавшись спиной к стене, Вадик – за включенной камерой, обалдевший от стремительности происходящего гость – за столом.
– Здравствуйте. В эфире программа «Вопрос дня» и я, Елена Логунова, – глядя прямо в объектив, на полуулыбке сказала я. – Сегодня у нас в студии кандидат в депутаты Законодательного собрания края…
– Рожков Евгений Андреевич, – своевременно подсказали мне в «ухо» из аппаратной.
– Евгений Андреевич Рожков, – закончила фразу я.
С тихим скрипом притворилась дверь: Наташа на цыпочках вышла из студии. Слава отмер, перестал изображать из себя распластанную морскую звезду и в обход камер пошел к выходу.
