– Это данные образцов. Что скажешь?
– Не знаю. Я еще не успел их посмотреть. Думаю, сейчас ты с этим лучше справишься. У меня есть новости, плохие…
Сквозь полупрозрачный экран он отчетливо ощутил на себе ее встревоженный, но готовый ко всему взгляд.
– Возможно, ты уже знаешь… Мы потеряли наших товарищей.
Ее реакция на удивление была спокойна.
– Многих?
– Около восьмисот, точные цифры у ковчега.
– Состояние остальных?
– Тяжелое, но стабильное. По сведениям с других ковчегов, некоторых даже можно привести в сознание, но я пока решил не торопить события.
– Хорошо. Если хочешь, можешь вернуться к товарищам. И еще: старайтесь ничего не предпринимать, не посоветовавшись с нами.
Несколько растерянный после такого ответа, Адам вернулся в салон.
Мукаса, не отрывая взгляд, смотрел сквозь ставшую совсем прозрачной стену ковчега.
– А где наш философ?
– Вернулся на свой ковчег, как только понял, что ускорить процесс уже не в наших силах.
– Жаль. Хотел его поблагодарить от всех нас. У него все-таки удивительная, граничащая с безумством самоотдача и преданность. Добыть в незнакомом агрессивном мире за столь короткое время генный материал многое значит.
– Любовь…
– Сыворотка будет готова не раньше завтрашнего утра.
Появившийся на экране Варун так и не дал Мукасе закончить домыслы по поводу Сата.
Варун был на короткой ноге с Адамом, как, впрочем, и со всеми генетиками, однако слишком близко Адам, по какой-то необъяснимой для себя самого причине, с ним так и не сошелся. Официально Варун принадлежал к богам, занимавшимися проблемами влияния искусственно созданных проявлений на естественный баланс вселенской силы. Исследования в этой области были поистине масштабны, так как любая деятельность богов фактически могла рассматриваться в этом контексте. Варун курировал лишь одно направление – влияние различных факторов на души богов.
– К этому времени, возможно, многие уже придут в себя. Думаю, им понадобится ваше личное присутствие.
– Не переживайте, с этим мы справимся, но что делать с другими нашими товарищами?
Произнеся это, Мукаса создал образ, от которого по спине у Адама пошли мурашки.
Ни Адам, ни Варун, ни кто бы то ни было не знал ответ на этот вопрос. Боги были бессмертны, а потому и вопрос, что делать с телами, никогда не стоял.
– Их нельзя так оставлять. Мы не можем допустить, чтобы наши товарищи стали пищей для местных тварей.
– Согласен. Пусть они перестали существовать как боги, но их тела и разрозненные души не должны остаться на поругание.
– Их надо уничтожить.
Раздавшийся сзади голос Сата заставил Адама вздрогнуть.
– Я не слышал, как ты вошел, – произнес он, как бы извиняясь за свою эмоциональность.
– Хотел узнать, когда будет готова сыворотка.
– К завтрашнему утру, но кризис в основном уже прошел, так что самое страшное позади, – вмешался в разговор Варун.
– Ты бы прилетел сюда, а потом рассуждал, что страшное, а что прошло.
Такая реакция Сата на слова Варуна была просто неприемлема и дика, но образ им созданный, вызывающий раздражение и отчаяние, был настолько впечатляющим, что ни Варун, ни Мукаса не решились сделать ему замечание.
– К сожалению, ускорить процесс создания вакцины мы не в силах, – произнес примирительно Адам. – Давайте все же решим, что делать с телами.
– Согласен, – уже осторожно и крайне тактично произнес Варун. – Их надо уничтожить, но как?
– Самое простое – сжечь.
На этот раз Сат был беспристрастен.
– Огонь окончательно разрушит структуры, формирующие проявления души. Это же наши братья, и я против, чтобы мы с ними так поступали.
Образ Варуна был решительный и показывал, что он отказывается даже рассматривать это предложение.
– Думаю, выскажу общее мнение нас троих, если скажу, что нас более заботит судьба оставшихся товарищей. Посовещайтесь в своем кураторском кругу, а мы примем любое ваше решение.
Конечно, Адам был не совсем солидарен с Сатом, ему было не все равно, но то, что кураторы должны решить участь ушедших, его устраивало.
Экран с изображением Варуна погас.
Сат надел защитный костюм и тоже исчез.
– Удивительный он бог. Еще недавно рисковал собой ради всех нас, а теперь его даже не интересует судьба наших пусть уже бывших, но товарищей.
– Инанн.
– Что?
– Ее зовут Инанн. Это богиня и ради нее наш философ рисковал жизнью. Любовь, тайна, так и не открывшаяся перед богами, двигали им, а не чувство долга.
– Возможно, ты и прав, я мало с ним знаком, но верить, что им руководило лишь чувство пусть и высокое, но все же эгоистичное, как-то не хочется.
– К тому же еще и не разделенное… – задумчиво и несколько отрешенно поставил точку в разговоре Мукаса.
Ковчег сообщил, что боги приходят в сознание, и экран вновь засветился.
За столом в зале, где еще недавно обсуждалось время и возможность высадки, как и тогда, собрались все кураторы. В полной тишине Тха поднялся со своего места. Выпрямлялся он тяжело и медленно, и на минуту Адам подумал, что это груз бесконечных лет давит на здоровый и сильный организм куратора.
– Думаем, при сложившихся обстоятельствах предложение Сата стоит принять. Горько, что таким образом мы окончательно уничтожаем души наших товарищей, но хоть их гравитационная составляющая не останется драконам на поругание.
– У нас не было подобного опыта, – добавил Тха после небольшой паузы и еще тяжелее, чем вставал, опустился в кресло.
Наступила тишина. Тяжелое решение было принято. Каждый из оставшихся в живых осознавал свою вину и личную ответственность.
Экран погас, а одна из инженерных машин направилась к месту, где лежали боги.
Ухаживая за приходившими в сознание, Адам то и дело смотрел туда, где языки пламени лизали тела его уже бывших товарищей, а черный дым уносил их еще теплившиеся души.
7.
Адам закончил вводить данные и откинулся на спинку кресла. Глядя в бездонную голубую иллюзорную даль, созданную для него лабораторией, он попытался отвлечься от сухих цифр, формул и фактов. Еще недавно в такие мгновения он с удовольствием предавался мечтам о будущем.
В общем-то, о будущем он мечтал почти всю жизнь. Там, в их родном мире, эти мечты всасывались с молоком матери, с годами перерастая в смысл всей жизни. Адам не был исключением, а потому, когда в его жизни появилась Шакти и эти мечты стали их общими, они приобрели оттенок особого тихого счастья. Так было до последнего времени, но сейчас, к сожалению, его отношение к мечтам о будущем изменилось. Их «тихое» с Шакти счастье казалось теперь некой насмешкой над действительностью, которую уготовила им Земля, а представление некоего идеального мира больше раздражало, чем радовало.
