Я, немного смутившись, остановилась за спиной леди. Дворецкий взял у нее шляпку и помог снять жакет, который я в неведении своем приняла за часть платья (в свое оправдание могу лишь сослаться на сумрак в экипаже и тот факт, что я в своей жизни видела маловато журналов мод прошлого столетия). Мой наряд смотрелся так жалко на фоне ее роскошного платья, что я изо всех сил старалась казаться как можно незаметнее. Впрочем, все эти старания были излишни — ни один из лакеев в темно-фиолетовых ливреях и ни одна из горничных в черных платьях не удостоили меня и взглядом. Если им и было любопытно, кто же я такая, их останавливало присутствие дворецкого и экономки со взглядом дракона. И только когда к сестре присоединился мистер Молинье, все с тем же неизменно мрачным выражением лица, кто-то обратил на меня внимание.
— Ты пойдешь с Салли, — распорядился он, оставив меня в догадках, которая из трех горничных имеется в виду. — Она покажет тебе комнату и выдаст подходящее платье.
Вот так я получила белое платье, новое имя и новую жизнь в усадьбе Холлихок. С этого дня всему предстояло измениться — но я не думала, что тут мне будет хуже, чем в приюте Св. Маргариты.
Глава 2
Меня поселили в комнате под крышей. Я не знала, хорошо это или плохо, ведь я впервые оказалась в усадьбе. То есть я предполагала, что на этом же этаже находятся комнаты слуг, но на самом деле мне было все равно. Комната! Собственная комната! Ну и что, что тут есть только кровать, столик с раковиной для умывания и узкий стенной шкаф. Ну и что, что тут негде танцевать. Зато это моя собственная комната! Даже если бы оказалось, что под кроватью живут мыши, в углу — пауки, а в шкафу — привидения, эта комната была роскошнее всего, чем я когда-либо владела. Сколько себя помню, я всегда жила в общей спальне в приюте и теперь не знала, смогу ли вообще заснуть, не слыша дыхания других девочек и скрипа двадцати железных кроватей.
В этот момент я позволила волнам восторга подхватить меня — подбежала к окну, выглянула наружу. Изнутри стекло запотело, а снаружи запылилось, поэтому я распахнула окно. Невзирая на скудную пищу в приюте, в моих руках еще оставались силы, и я с удовольствием потянула покосившиеся, едва поддававшиеся рамы. Передо мной открылось изумительное зрелище. Снаружи простирался сад. Я видела деревья, клумбы и какие-то заросли, похожие на живую изгородь, — я всей душой надеялась, что это лабиринт. Безусловно, это могла оказаться просто высокая изгородь, но все ведь знают, что к каждой усадьбе должен примыкать лабиринт, в центре которого скрыта какая-то мрачная тайна. Например, могила тайного возлюбленного хозяйки дома. Этого возлюбленного убил местный лорд, узнав, что его жена ждет ребенка от другого. Ночью он закопал тело в центре лабиринта, и до сих пор там бродит неприкаянная душа этого несчастного…
Я не так часто ходила в библиотеку, как мне хотелось бы, поэтому приходилось довольствоваться рассказами, которые печатали по частям в старых газетах. Конечно, иногда случалось, что я пропускала отрывки этих рассказов, не успев спасти газету от растопки в камине, но у меня хватало воображения, чтобы додумать недостающие кусочки. За эти годы я стала, можно сказать, экспертом по всем мыслимым семейным тайнам — может быть, потому, что не могла разгадать свою собственную. Я предпочитала рыться в чужом грязном белье, чем пытаться узнать ужасную правду о своем прошлом, — причину, по которой мать просто оставила меня на пороге приюта.
Но теперь все могло измениться. Холлихок стал моим новым домом, и я сразу полюбила это место: каким бы заросшим и неухоженным ни был сад, именно изъяны делали его прекрасным. Всю жизнь меня пытались заключить в какие-то рамки — и тут я почуяла веяние свободы, о которой так мечтала. Что до моей мечты о карьере цирковой эквилибристки, то, если все продумать и выставить за окно лестницу, можно выбраться на крышу пристройки с острым торцом, на котором можно тренироваться. А в плохую погоду можно поупражняться на балюстраде лестницы внутри дома, особенно на галерее над холлом. Балконы в приюте не шли с ней ни в какое сравнение.
Я перегнулась через подоконник и жадно вдохнула непривычный, необычайно свежий воздух. Горничная за моей спиной тихонько кашлянула — впервые за все это время она подала мне хоть какой-то знак. Немного, но хоть что-то. Салли отвела меня в эту комнату, не проронив ни слова, и очень старалась не встречаться со мной взглядом. Я ее понимала. В таком имении вопрос статуса играл, наверное, еще бо`льшую роль, чем в сиротском приюте, а раз даже я не знала, чем мне предстоит заниматься в Холлихоке, то откуда это могла знать Салли? Если в итоге выяснится, что меня взяли в имение посудомойкой, а Салли уже обратилась бы ко мне «мисс», она навлекла бы на себя насмешки всех слуг. И напротив, если сейчас она поведет себя со мной высокомерно или просто по-дружески, а потом окажется, что меня привезли сюда для удочерения, то ей придется паковать вещички и с позором возвращаться к матушке.
Поэтому я не обиделась, что она не смотрит на меня. На случай, если девушка отважится хотя бы покоситься в мою сторону, я приветливо улыбнулась. Я не была знакома с Салли, но научилась уживаться с шестьюдесятью сиротами, и в приюте надо мной никогда не подшучивали. А если мне понадобится помощь — никогда не следует отметать такой вариант, — то лучше начать с того, что наладить отношения со слугами в этом доме.
Итак, я поспешно повернулась к Салли:
— Прости, я не хотела тебя задерживать.
Слова уже вертелись у меня на кончике языка — как я уехала из сиротского приюта и что у меня никогда не было своей комнаты, — однако я сдержалась. Одно дело улыбаться, но если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез, нельзя вести себя как дурочка, которая и дом-то никогда толком не видела.
Салли кивнула — это позволило ей опять опустить голову и смотреть в пол, а не мне в глаза. Мне показалось, что она старше меня на два-три года. Именно такой судьбы я и хотела избежать, но это была ее жизнь, и, может быть, Салли все устраивает. Я понятия не имела, хорошо ли Молинье обращаются со слугами. По крайней мере я не заметила у Салли на руках никаких отметин от розог.
— Платья в шкафу. Господин и госпожа хотят, чтобы… вы надели одно из них и спустились в гостиную.
Я увидела, как она прикусила губу. Как обращаться ко мне? Вот о чем она думала, и это было непростое решение. А я едва ли могла сказать ей, что мне все равно, обращается она ко мне на «ты» или на «вы».
— Вам понадобится моя помощь?
Я удивленно прищурилась:
— Помощь?
Неужели она хотела помочь мне одеться? Я быстро покачала головой:
— Нет, спасибо, я сама справлюсь.
Я не стеснялась переодеваться при других девочках, но мысль о том, что мне понадобится помощь с платьем, казалась какой-то унизительной. Слишком поздно мне пришло в голову, что вначале стоило бы проверить, о каких платьях вообще идет речь. Кроме того, так я могла бы лучше познакомиться с Салли. Но она уже метнулась к двери — горничная явно была рада сбежать от меня как можно скорее. Итак, я осталась одна. В моей комнате. С моими новыми платьями.
