Но я не могла лежать в кровати. Что-то в этой комнате было не так, что-то будоражило меня. Я встала, пытаясь понять, что же это. Что-то мерцало на краю сознания, неуловимое… Если бы я только знала, что именно…
Затем мой взгляд упал на птичью клетку. Она стояла у окна и, невзирая на свет луны, лившийся в комнату, не была накрыта. Может быть, именно это растревожило меня. Или то, что я весь день не видела в ней птицу… Объятая кошмарным предчувствием, я медленно подошла к клетке. После смерти Бланш никто не говорил о ней, никто не входил в ее комнату. И ее птичка, крапивник, которого она так любила и готова была отдать девочке, чтобы тот дарил ей радость, эта бедная маленькая птичка лежала на дне клетки. Мертвая. Жалкое создание, горстка костей и перьев. Одинокая и всеми позабытая…
Я взяла покрывало, аккуратно сложенное на спинке стула, и осторожно набросила его на клетку. Затем снова улеглась на ароматные простыни. И разрыдалась.
Глава 20
У крыльца все еще цвели мальвы, подарившие дому его название. Глядя в окно на пышное великолепие розового, лилового и белого, я знала, что скоро чары Холлихока разрушатся. Тут находился двор королевы фей, и куда бы она ни отправилась, к ней тянулись все растения и распускались цветы, какая бы ни стояла погода или время года. Я не знала, какой сейчас месяц, и опасалась, что за воротами имения уже наступила зима. Скоро она вступит в свои права и превратит мое маленькое царство в серую ледяную пустыню. Мне казалось, что я еще слышу скрип кареты, на которой уехали Руфус и Вайолет, слышу перестук копыт.
Они не вернутся — не вернутся еще очень-очень долго, это я понимала. Но как бы я ни радовалась своей свободе от них, от их презрительных взглядов, их господства, Холлихок без них уже не будет прежним. Руфус был прав, мне не хватало колдовской силы Вайолет, чтобы удержать чары над этим имением. Я боялась, что все вокруг разрушится, окна покроются слоем пыли, а сад зарастет — не потому, что у меня слишком мало слуг, а потому, что этот дом любил Вайолет и будет скучать по ней. Сумею ли я поддерживать фейское пламя сама? Будет ли оно полыхать, открывая живые врата в мир фей? Или угаснет и на меня обрушится черное проклятье? Я не знала.
Феи могут быть счастливыми или несчастными, они не ведают промежуточных состояний. Они либо очень счастливы, либо крайне несчастны. Цвета мира — розовый и серый. Эти состояния могут быстро меняться, нас может порадовать яркая бабочка или разозлить колючая травинка, но со времени моего пробуждения я непрерывно пребывала на темной стороне мира и не знала, как выбраться оттуда.
Мысленно я перечисляла все, что должно было радовать меня, думала об обретенной власти, о красоте, о вере в себя… Но мне не становилось легче. Я не могла отделаться от ощущения, что девочка в конце концов была счастливее меня, вот только я не могла вспомнить почему. Но вновь и вновь меня охватывало смутное чувство утраты чего-то очень дорогого.
Сзади послышались какие-то шорохи и покашливание. Я отошла от окна и повернулась — настолько величественно, насколько позволяло мое подавленное настроение. Собрались слуги — мои слуги — и ожидали дальнейших указаний. Мне трудно было признаться себе в этом, но я их боялась. Теперь это были не безликие рабы, готовые отрубить себе правую руку ради Вайолет — и левую заодно. Отъезд королевы вновь превратил их в людей, людей с собственной волей, собственными заботами и желаниями, и они видели во мне не новую хозяйку дома, потрясающей красоты фею, а четырнадцатилетнюю девочку, которая совсем недавно ужинала за их столом. Добром это не закончится. Я незаметно сглотнула.
— Теперь ситуация изменится, — произнесла я, радуясь тому, как холодно и уверенно звучит мой голос. Пока я помню, кто я такая, они тоже будут понимать это. — Мой кузен, мистер Молинье, передал мне управление Холлихоком на время, пока он будет вести дела в Лондоне, поскольку они не терпят отлагательств и важнее для него, чем это имение. Его сестра сопроводит его, и потому теперь я новая хозяйка Холлихока. Я благодарю вас за услуги, оказанные моей семье, и должным образом оплачу их, но с сожалением вынуждена сообщить, что оставлю в имении немногих из вас. Сейчас я прочту имена тех, кто останется на службе в Холлихоке. Со всеми остальными мне придется сегодня попрощаться.
Все прошло лучше, чем я ожидала. Они не набросились на меня. Любой слуга всегда ожидает увольнения — по какой бы то ни было причине. Мне не нужно было оправдываться. Кто останется в моем услужении, а кто нет — это мое дело.
— Вы всего несколько месяцев работали на семью Молинье, но я выдам каждому блестящие рекомендации, благодаря которым вы легко найдете новое место. — Эти слова прозвучали слишком доброжелательно, но я не знала, что теперь с этим поделать. Пожалуй, стоит перейти к сути вопроса. — Миссис Арден и миссис Дойл, я и в дальнейшем буду нуждаться в ваших услугах. Также мистер Трент, Доукинс и Вейверли.
Мне нужна была камеристка, безусловно. Если у меня не будет даже собственной камеристки… И садовник важен для имения — без него сад придет в запустение. Если мне придется бессильно наблюдать, как мой любимый сад превращается в пустошь, мое сердце окончательно увянет. Оставались только молодые люди, способные привнести крупицы жизни в это имение: Том и Гай, Эвелин и Люси, Салли, Анна и Клара. Мне было очень жаль, но их услуги были мне не нужны. Им будет легче найти себе новое место работы, к тому же им не хватало уважения ко мне, и они всегда будут помнить, что приказы им отдает фактически ровесница. Конечно, мое человеческое тело было куда моложе кухарки, экономки, камеристки, дворецкого и садовника, но они не обращали на подобные особенности внимания, они всегда могли оказаться старше своих хозяев, но неуклонно выполняли бы любые приказы.
— Всем остальным… — Я запнулась.
Я наткнулась на ее взгляд и увидела в нем что-то, чего не понимала, но что странным образом тронуло меня. Я не хотела поддерживать какие-либо связи со слугами, я не должна была смотреть на нее. Мне пришлось заставить себя отвернуться, и все же я не сдержала улыбку. Моргнув, я попыталась взять себя в руки. Сердце билось в груди все чаще. Нет, так нельзя. Я удержу чарами пять человек, не больше. И я выбрала тех, без кого не могла обойтись.
Но кто сможет поддерживать порядок в доме? Миссис Арден сделает все от нее зависящее, но я не могла требовать, чтобы в столь преклонном возрасте она становилась на колени и оттирала щеткой пол в холле. То же касалось и Доукинс, и кухарки. Да, я могла отдать им такой приказ, и они подчинились бы, но было в этом что-то противоестественное, бесчестное. Удержу ли я еще одного слугу? Нужно будет попробовать. Я сглотнула.
— Всем остальным, кроме Люси, придется покинуть Холлихок. Соберите вещи, а потом зайдите ко мне за рекомендательными письмами и недельным жалованьем — в знак благодарности за услуги семья Молинье выплатит вам аванс за неделю, которую вам не придется отрабатывать. — Я кивнула слугам, собравшимся у подножия лестницы, точно для группового снимка. — Вы можете идти.
Нужно действовать шаг за шагом. В первую очередь нужно выставить за дверь тех, кто мне не нужен. Рекомендательные письма я уже подготовила. Я предпочла бы, чтобы их написал Руфус, поскольку мне никто из этих людей не служил. Но он дал мне возможность поупражняться в новой подписи. Мне нравилось имя Роз Молинье, и оно великолепно смотрелось на бумаге, когда я выводила завиток буквы «е» в конце — не слишком вычурно, но со вкусом. Я понимала, почему Вайолет выбрала именно такую фамилию.
