— Пап, все в порядке, — улыбнулась Лера. — Ведь ты с нами!
Игорь сорвался в бездну одиночества, и она завладела им. Он много дней находился в каком-то дремотном, гнетущем состоянии, из которого и хотелось выбраться и в то же время не хотелось. Не хотелось потому, что в реальности его ждало одиночество, а одиночество — это ад.
Но помимо его воли реальность все же резанула в глаза, заставляя их открыться. Игорь был жив, а у жизни свои законы, поперек которых не пойдешь.
А когда глаза Игоря привыкли к приглушенному свету комнаты, в которой он находился, то он сразу же увидел Всеволода Николаевича. Бывший тесть попытался улыбнуться Игорю, но лицо его дрогнуло.
И Игорь тут же все вспомнил и осознал.
Он вспомнил, что находится в больнице, куда его увезли Миша и Всеволод Николаевич, потому что слишком уж он ослаб — грипп и горе подкосили здоровье Игоря, вытянув из него все силы.
И еще Игорь вспомнил, что Леры больше нет. Ее нет совсем, и им никогда не встретиться…
— Это точно? — Игорь с мольбой посмотрел на Всеволода Николаевича, ведь уже прошло несколько дней и, может быть, что-нибудь изменилось. Может быть, вдруг…
Но тесть лишь утвердительно кивнул и опустил глаза — невозможно было вынести горестный взгляд Игоря.
Да, это было точно, потому что Всеволод Николаевич сам держал в руках документ, в котором черным по белому было написано, что гражданку Кулагину Валерию Валерьевну опознал муж и что доселе безымянный труп принадлежит именно ей. Все было задокументировано и оформлено по всем правилам. Сомнений в том, что Лера погибла, не оставалось.
— Игорь… — Всеволод Николаевич попытался найти какие-нибудь слова, чтобы поддержать и утешить, но подходящих слов у него не нашлось. — Игорь…
— Не надо… — помотал головой Игорь.
Да и какие слова могут утешить мужчину, потерявшею женщину его жизни, потерявшего единственную…
Всеволод Николаевич вздохнул: ему уже стало казаться, будто это он несет близким одиночество, что по его вине счастье ускользает от родных ему людей.
— Знаешь, отец, — послышался приглушенный голос Игоря, и Всеволод Николаевич вздрогнул — впервые человек, которого он считал своим сыном, обратился к нему, назвав отцом. — Знаешь, а Лера, возможно, уже могла быть беременна… мы оба этого хотели в тот день…
Всеволод Николаевич сжал руку сына — с такими думами Игорю будет в десятки раз сложнее справиться со своим горем.
— Игорь, единственное, чего я не понимаю, — почему Лере пришлось там остаться? — Нет, нужно хоть с каких-то, пусть даже болезненных, слов начать вытаскивать Игоря из бездны молчания, ведь молчание для мужчины — это погибель. — Мужа в доме не было, ведь он опознал ее.
— Наверное, с бабушкой что-то серьезное произошло или еще с кем-то, — прошептал Игорь. — Что-то важное заставило ее остаться там, иначе Лера вернулась бы… Но…
Игорь закрыл глаза бездна одиночества напомнила о себе. Бездна одиночества завладела им, и он не представлял, что сможет когда-нибудь выкарабкаться из нее. Да он и не хотел этого.
Зачем?..
Глава 34
Для Эдуарда жизнь сверкнула новой гранью, и он уверовал в истину: «Что ни делается, все к лучшему». Потому что благодаря взорванному дому Эдик стал жить лучше, спокойнее и стабильнее. Он и представить себе не мог, что за столь короткий срок его жизнь так преобразится.
Три недели прошло с того дня, как Эдик жестоко избил беззащитную женщину. И за эти недели он всего лишь пару дней волновался, опасаясь последствий содеянного. Всего лишь два дня нервную систему Эдуарда сотрясали волнения. А по прошествии этих двух дней на Эдика снизошел покой — у него появилась могущественная покровительница. Даже авторитет матери померк перед властностью и решительностью Валентины Сергеевны.
Эдуард буквально смотрел в рот Валентине Сергеевне, ловя каждое ее слово. А все из-за того, что она, переговорив с ним после поездки в больницу к внучке, пообещала: ничего за избиение Леры ему не будет. И Лера, и ее отец, так неожиданно объявившийся, не сделают шага без одобрения Валентины Сергеевны. А ему, Эдику, нужно всего лишь поступать так, как будет говорить Валентина Сергеевна.
И первое, о чем попросила его бабушка Леры, — это опознать чей-нибудь труп как Кулагину Валерию Валерьевну. Что Эдик и сделал. Зачем это понадобилось Валентине Сергеевне, он не знал. Он знал только одно — лишних вопросов задавать не надо: «Бабка знает что делает».
А дальше все просьбы были и того проще — Эдик уволился из школы и преспокойно учился: Валентина Сергеевна сказала, что о деньгах ему беспокоиться не надо, так как отец Леры — человек обеспеченный и помочь зятю — его долг.
Также Валентина Сергеевна решила, что родители Эдика ничего не должны знать о поступке сына.
— Лера заслужила то, что ты сделал, за измену надо платить, — говорила Валентина Сергеевна Эдуарду. — Только прошу тебя, пусть это останется в тайне, не стоит нам по пустякам волновать Веру. Милые бранятся — только тешатся.
Все это лишь приободряло Эдика: вот Лерка выйдет из больницы — и все будет еще лучше, потому что ее отец обеспечит их с ног до головы.
…И вот настал день, которого Эдик все же немного побаивался, день, когда Лера приехала домой. Приехала неожиданно и появилась в комнате так тихо, что Эдик, занятый компьютерной игрой, не сразу ее заметил.
— Привет… — Эдуард встал из-за компьютера Леры, приветствуя жену. — Добро пожаловать домой!
На его лице сияла счастливая улыбка, будто и не произошло ничего — именно так встретить Леру проинструктировала его Валентина Сергеевна.
Но улыбка мгновенно исчезла с его лица — Эдика пригвоздил к месту и сжигал ненавистью взгляд мужчины, стоящего за спиной Леры.
— Здравствуйте, Валерий Алексеевич. — Эдик протянул руку своему тестю, с трудом сдерживая дрожь, пробегающую по телу. — Приятно познакомиться!
— Ты знаешь, что делают в тюрьме с теми, кого сажают за изнасилование? — Отец Леры не собирался даже просто здороваться с этим подонком, а тем более пожимать ему руку. — Или думаешь, я прощу то, что ты сделал с моей дочерью?!
— Я… Я не… — пробормотал Эдик, мотая головой. — Я ее не трогал…
За этим Лера и пришла, она хотела быть уверенной, что Эдик только избил ее. Только избил.
— Да мы с вашей дочерью с мая чужие люди, — проговорил Эдик. Его голос звенел от волнения — не только надежды на обеспеченную жизнь исчезли в одно мгновение — теперь надо было опасаться, как бы он не поплатился свободой. — Я не трогал ее!..
Но эти оправдания уже были никому не нужны: по его глазам и Лера и Валерий поняли — Эдик не врет. И хотя врач уверил Леру, что изнасилования не было, она сомневалась: «Вдруг Эдик все же что-то сделал, а врачи не считают это изнасилованием?» Поэтому она и попросила отца съездить с ней домой и узнать точно — было что-то или не было.
