К приезду Коляна с Моржиком и Ирки с Масянькой я не только приготовила обещанный борщ, но даже успела накрыть к обеду стол на веранде. Правда, количество приборов в последний момент пришлось увеличить: очень некстати перед самым началом общей трапезы прибыл Серега Лазарчук. К счастью, другу-сыщику хватило соображения сделать вид, будто он нагрянул совершенно случайно. Просто, мол, в гости заглянул. Тем не менее мы с Иркой весь обед очень нервничали, опасаясь, что Серый вот-вот громогласно спросит что-нибудь вроде: «Ну, девчонки, рассказывайте, как продвигается ваше частное расследование убийств граждан Желтикова и Титоренко?» С перепугу я как-то забыла, что Серега не может знать наверняка, что мы ведем это самое расследование, может только подозревать.
Лазарчук помалкивал, ел борщ с курицей и заговорил о деле только тогда, когда Колян и Моржик, извинившись, разбрелись по комнатам, чтобы предаться послеобеденному отдыху. Ирка быстренько уложила спать Масяньку и сразу вернулась на кухню, где я несколько нервно мыла посуду под пристальным взглядом молчаливого капитана.
– Ну, что ты молчишь?! – не выдержала Ирка. – Говори, зачем пришел!
Капитан с готовностью заговорил, и недомытая пластиковая мисочка из-под салата выпала у меня из рук, шумно булькнув в мыльную воду.
– Семин погиб, – сказал капитан, сверля меня пронзительным, как буравчик, взглядом.
«Семин– это Андрюха!» – сообразила я.
– Как погиб?! – ахнула Ирка, потрясенно опускаясь на табурет.
– Скверно погиб, – вздохнул Лазарчук. – Убили его.
– Как – убили?! – снова ахнула Ирка.
Я молчала, не в силах что-нибудь произнести. Гипнотический взгляд капитана меня парализовал и лишил дара речи.
– Зарезали, – буднично сказал Лазарчук. – Прямо в сердце.
Оказалось, что прошедшей ночью, сразу после телефонного разговора со мной, капитан позвонил домой нашему Андрюхе, чтобы выяснить, что это за разговоры идут о каком-то его аресте, о допросах. Трубку сняла безостановочно рыдающая Галина, которая ничего не могла ответить на капитановы вопросы, потому что в паузах между всхлипами бессмысленно материлась. Профессиональным чутьем уловив, что случилось что-то неладное, Лазарчук не поленился в полночный час поехать к Семиным. Дверь ему открыла Галка, пьяная и зареванная. Уперев руки в крупно гофрированные бока, она без-апелляционно объявила сыщику, что все мужики – козлы, кобели и гады, после чего с пьяной логикой доказала принадлежность к миру животных и Лазарчука тоже. Мудрый капитан не стал оспаривать свою животную сущность и не пытался реабилитировать всю мужскую половину рода человеческого в раскосых глазах сильно нетрезвой женщины. Он молча провел даму в ванную, вылил ей на голову ведро холодной воды, после чего Галка обрела способность разговаривать по-человечески, без мата и истерических выкриков типа: «Пшел вон отсюда, гад ползучий!»
Уяснив суть проблемы, капитан уложил выдохшуюся скандалистку спать, заботливо укрыл ее одеяльцем и сел за телефон, чтобы поискать пропавшего Андрея Семина по своим каналам. Быстро выяснилось, что никто его не арестовывал, в больницу мужчина с соответствующими приметами не поступал, и капитан уже готов был принять Галкину версию о сбежавшем муже, когда Андрей нашелся.
– В морге, – со вздохом сказал Лазарчук. – Документов при нем не было, но приметы совпадали, поэтому я поехал туда и посмотрел сам.
Установив личность покойного, капитан, пользуясь служебным положением, быстро и без затруднений выяснил все известные на данный момент следствию обстоятельства смерти Андрея. Убит он был в четверг вечером или в ночь на пятницу, а обнаружили тело спустя сутки на территории военно-спортивного городка в Центральном парке. Труп лежал в подземном отрезке системы окопов, и снаружи его нельзя было увидеть, даже стоя к яме вплотную. Свидетелей убийства следственной группе обнаружить не удалось, хотя вечером в четверг в парке было немало гуляющих, работали аттракционы и кафе, орало караоке, плясали под баян пенсионеры и так далее.
– Наш парк не зря называют излюбленным местом отдыха горожан, – мрачно кивнула я. – В неосвещенных закоулках, укромных уголках и на темных аллеях действительно то и дело кто-то кого-то активно любит, и на уединяющиеся парочки никто не обращает особого внимания. В таких условиях все легко: и любить, и убить…
– А за что же его убили? – спросила Ирка, часто хлопая ресницами и глядя на Лазарчука большими испуганными глазами.
Маленькие немигающие глазки самого капитана продолжали упорно сверлить меня.
– Думаю, за то, что он совал свой длинный нос в чужие дела! – сказал, как припечатал, Лазарчук.
Миска, которую я успела выловить из воды, снова вывалилась у меня из рук. Невыносимый Лазарчук почти слово в слово повторил то, что было написано на заборной бумажке!
Капитан демонстративно отвернулся и встал из-за стола.
– Ты уже уходишь? – захлопотала Ирка, с опозданием вспомнив о необходимости проявлять гостеприимство. – А чашечку чая не выпьешь? Или кофе? С сахаром или со сливками?
– Со стрихнином, – прошептала я, с недобрым чувством глядя на широкую спину капитана.
Неужели это Лазарчук прилепил на наш забор записку, адресованную длинноносой любопытной дуре, каковой он считает меня?! Неужто хотел таким образом заставить бросить мое расследование? Как же! Я по-прежнему подозреваю в совершении убийства Димы любимого мужа, Сашу с Надей и Галку. Только Андрюху готова из списка подозреваемых исключить, просто потому, что его и самого грохнули.
Брови мои поползли вверх, а взгляд – вниз. Уставившись на капитанову задницу, я криво усмехнулась и моментально придумала план дальнейших действий.
– Серега, ты не запишешь мне свой рабочий телефон? – самым жалобным голосом попросила я.
– Ты вроде его знаешь? – обернулся ко мне капитан.
– Забыла, – вздохнула я. – Запиши, пожалуйста. Вдруг я случайно припомню что-то важное, имеющее отношение к какому-нибудь убийству, я бы тогда сразу тебе позвонила!
Лицо Лазарчука просветлело, а Ирка, напротив, нахмурилась. В отличие от капитана подруга явно не поверила в мою готовность оказывать бескорыстную помощь следствию.
Я взяла лежащий на холодильнике блокнот, отклеила от дверцы авторучку на магнитной присоске, перевернула страничку с записанным на ней рецептом слоеного теста для пирожков и подала принадлежности для письма капитану.
– Только ты печатными буквами пиши, пожалуйста, – словно между прочим, попросила я.
– Зачем печатными? Я же телефонный номер пишу, а это одни цифры! – удивился Серега.
– Одни цифры не надо, напиши еще «Лазарчук», а то я забуду, чей это номер! – ловко вывернулась я.
Серега пожал крутыми плечами и послушно начертал свою фамилию и номер служебного телефона. Дождавшись, пока он закончит рисовать последнюю цифру, я вырвала у него блокнот и вперила взгляд в короткие строчки. Увы, печатные буквы получаются похожими у людей с самыми разными почерками, и я не могла с полной уверенностью утверждать, что оскорбительная записка на заборе и запись в блокноте начертаны одной и той же рукой!
