– Пей кофе! – велела я капитану, решительно придвигая к нему чашку с напитком, который успела приготовить гостеприимная Ирка.
Самого Лазарчука я чувствительно толкнула, вынуждая опуститься на табурет, а Ирку дернула за руку, увлекая прочь из кухни.
– У тебя есть какая-нибудь коллекция? – напряженно кося глазами в сторону неплотно прикрытой кухонной двери, прошептала я.
– Зачем тебе? – удивилась Ирка.
– Потом объясню, но это очень важно! Мне нужно, чтобы ты как-нибудь отвлекла внимание Сереги, пока я буду расстегивать ему штаны!
– Что ты будешь делать?! – изумилась Ирка.
– Расстегивать ему штаны, – повторила я. – Хотя нет, лучше это сделаешь ты! Расстегнешь пуговку и молнию, сдернешь джинсы вниз, а я в это время подкрадусь с тыла и посмотрю на его задницу!
Подруга выглядела шокированной.
– Ну, что ты на меня так смотришь? – яростно зашипела я. – Говорю тебе, мне совершенно необходимо увидеть, какие на Сереге трусы! Просто поверь мне на слово, так надо!! Признавайся, есть у тебя в доме какая-нибудь редкая диковинка, фамильная коллекция бриллиантов или стоптанной обуви, или еще что-нибудь в этом роде?
– В баре неплохая подборка бутылок, – неуверенно предложила подруга. – Слегка стоптанных, в смысле початых.
– Гениально! – обрадовавшись, я так сильно хлопнула подружку по спине, что она закашлялась.
– Будь здорова, – пожелал Лазарчук, выглянувший из кухни на шум.
– Допил кофе? Отлично! А теперь будем пить более крепкие напитки. – Я бесцеремонно поволокла капитана в гостиную. – Не хочешь взглянуть на хозяйскую коллекцию вин и коньяков?
– Вообще-то нет, я же за рулем, – напомнил Серега.
Я не желала слушать никаких возражений.
– Ирка, ты слышала? – Я повысила голос, чтобы активизировать замершую в нерешительности подругу. – Серега хочет посмотреть вашу коллекцию вин! Сейчас же!
Ирка походкой Железного Дровосека с проржавевшими коленными суставами проследовала к бару и распахнула дверцу.
– Смотри же, смотри! – Я толкнула сыщика в спину, и он невольно приблизился к оцепеневшей Ирке.
– Музыку! – воодушевленно воскликнула я, осененная новой идеей. – Давайте танцевать! Сережа, тебе какая музыка нравится?
– Лирическая, – пожав плечами, отозвался капитан.
Я ринулась к музыкальному центру, поставила первый попавшийся диск, и комнату заполнили шум взрывов, нарастающий вой, каменный грохот и железный лязг. Впечатление было такое, словно в мусорный бак из поднебесья неприцельно сыпались обломки железобетонных конструкций, взрываемых тут же, поблизости, с применением большого количества тротила. Я поспешно приглушила звук.
– Очень лирично! – издевательски похвалил мой выбор капитан Лазарчук.
– Танцуют все! – объявила я, принимаясь прыгать вокруг Сереги и Ирки, как обезумевшая макака.
Мимоходом подскочила к подруге и рявкнула ей в самое ухо:
– Отомри! Живо обними Серегу за талию и потихоньку начинай раздевать!
Дерганым движением неисправного робота, что очень соответствовало индустриальной музыке, подруга возложила свои верхние конечности на талию Лазарчука. Капитан немного удивился, но послушно обнял Ирку и даже притопнул ногой, что уже немного смахивало на танец.
– Ля-ля, бум-бум! Дзинь! Хрясь! – идиотски оживленная, я подпевала кошмарной музыке, выжидая, когда напряженный Лазарчук немного расслабится, и жестами призывая Ирку танцевать активнее.
Повинуясь моему немому призыву, подруга собралась с силами и закружила капитана в вихре вальса, забыв о необходимости обходить стороной свисающую с потолка массивную люстру.
Эта монументальная конструкция из бронзы и богемского хрусталя изначально была рассчитана на помещение с существенно более высокими потолками и идеально подошла бы для театрального зала мест на двести. Тщеславная Ирка заставила Моржика повесить помпезное творение чешских стеклодувов в гостиной с четырехметровым потолком и общей площадью в тридцать квадратов. В результате люстра заняла всю центральную часть комнаты и безраздельно царит в ней, вынуждая всех, чей рост превышает полтора метра, обживать окраины помещения.
Поскольку Серега Лазарчук лишь на полголовы ниже моего мужа, а Колян всего пять сантиметров не дотянул до двухметровой отметки, капитан примерно на треть метра превысил пропускную способность подлюстрового пространства. Приблизительно тридцать пять сантиметров верхней части Лазарчука с разбегу въехали в чащобу хрустальных подвесок, имитирующих своей формой дубовые листья и не уступающих мореному дубу в твердости. Грохот и лязг, доносящиеся из динамиков музыкального центра, дополнились нежным стеклянным перезвоном и болезненным вскриком капитана. Вальсирующая Ирка поспешно выдернула партнера из хрустальных кущ и остановилась. Тихо постанывая, Лазарчук двумя руками ощупывал свою голову, и глаза его при этом были крепко зажмурены.
– Давай! – скомандовала я Ирке.
Она потеряла еще пару секунд, соображая, что именно нужно давать и кому, но потом вспомнила свою задачу и сильно дернула пояс капитановых штанов. Ремня на них, к счастью, не было – я заранее учла это обстоятельство при составлении плана действий. Зато я никак не могла принять во внимание неизвестного мне дефекта фурнитуры, а он проявился незамедлительно! Оторвавшаяся металлическая пуговица просвистела мимо моего плеча через всю гостиную и уже на излете стукнулась в музыкальный центр. Немелодичный грохот мгновенно стих, и из динамиков полилась довольно напевная музычка, сопровождающая дрожащий девичий голосок:
Послушай… о, о!
Мне надо… а, а!
Судя по тексту, несчастная девочка просилась в туалет по-большому, но не находила у окружающих понимания. Мне некогда было посочувствовать бедняжке, потому что в этот момент Ирка уже тянула вниз Лазарчуковы обеспуговленные джинсы. Я поспешно приблизилась к раздеваемому Сереге и, забежав с тыла, приготовилась рассмотреть его трусы. В руке у меня была заблаговременно приготовленная синяя тряпочка – та самая, которую приволок Томка, и я собиралась сопоставить ее с предполагаемой прорехой в белье Лазарчука.
– Какого черта? – с невероятным изумлением произнес Серега, открывая глаза, чтобы увидеть, что такое происходит с его штанами.
Крак! Торопясь закончить начатое, Ирка с силой дернула непокорные джинсы вниз, и они неожиданно легко соскользнули аж до круглых капитановых коленок, поросших редкими волосами. Соскользнули вместе с трусами, которые я мечтала рассмотреть!
– О! – потрясенно воскликнул Лазарчук.
Его срамную наготу прикрывала только длиннополая майка, которая ранее была заправлена в джинсы.
– Ой! – заливаясь краской, пискнула Ирка.
– Мне надо ы, ы-ы-ы-ы! – с явным облегчением выдохнула поющая девица, завершая свою жалобную песню, и в наступившей тишине, заполненной только тяжелым дыханием таращащихся друг на друга Ирки и Сереги, от двери послышался голос:
