Внимание Михаила привлекла шипящая, пузырящаяся и исходящая паром грязная лужа. Сопоставив сей факт с исходящим от беснующегося профессора запахом паленого мяса, парень пошурудил в грязи копьем и вытолкал на сушу бесформенный кусочек еще горячего металла. Побледнев, он посмотрел в сторону лагеря. Тянущей болью заныл отсутствующий палец.
***
На этот раз облучение расплавляющим металл оружием пережили всего полторы сотни человек, часть из которых в течение последующего дня умерла от сильных ожогов. Совсем не пострадали физически только малые дети, на которых не было ничего металлического, и единомышленники Кононова, которых в шутку прозвали металлофобами. Теперь металлофобией страдали абсолютно все выжившие.
Так как под слоем пепла от сгоревших построек скрывалось множество застывших металлических лепешек, которые могли в любой момент вновь расплавиться под ногами, народ единодушно решил покинуть лагерь. Захоронив обгоревшие останки и вооружившись деревянным и каменным оружием, ранним утром двинулись вдоль ручья, решив поселиться на берегу реки, в которую тот впадает. Предложения о переселении к реке, где можно добывать для пропитания рыбу, звучали и прежде, но народ не решался покинуть стихийно образованный, однако уже обжитый лагерь.
На протяжении всего пути переселенцев сопровождала стая гиен, однако, нападать на большую группу людей хищники не решались. Летом, когда леса кишели разбежавшимися из заповедников монстрами, путешествие вряд ли прошло бы столь спокойно. На опушку леса вышли уже в сумерках, но решили не останавливаться, пока не отойдут дальше от зарослей, где сновали хищники. Ближе к полуночи дошли до места впадения ручья в реку и уже здесь остановились на ночлег, буквально попадав с ног от изнеможения, сумев лишь разжечь несколько костров из принесенного с собой хвороста. О карауле даже не подумали. Возможно, отсутствие окружающего леса притупило чувство опасности. Да и не было ни у кого сил нести стражу.
Утром проснулись от истошного крика. Кричала одна из женщин. А у ее ног, испуганно прижав уши, лежало покрытое крупной серой чешуей существо размером с большую собаку. Оказалось, женщина проснулась от чьего-то теплого дыхания, а когда открыла глаза, то встретилась взглядом с лежащим рядом чешуйчатым монстром, будто бы раздумывающим, с какой части ее тела начать трапезу.
Знатоки тут же опознали в существе жеребенка палийского мустанга – много веков назад прирученного выносливого животного. Так у людей появился первый четвероногий друг – всеобщий любимец палийский мустанг Кеша. Через три года, став взрослым жеребцом, Кеша вдруг пропал и появился через месяц, приведя пятерку чешуйчатых кобылиц.
К тому времени у общины уже были и другие домашние животные, прибившиеся к ним в течении первого года из числа чудом избежавших зубов хищников обитателей разрушенных птицеводческих и животноводческих ферм. Благо в реке оказалось действительно много рыбы, что позволило оставлять животных на развод, а не пускать сразу в пищу.
Обосновавшись в роще стеклянного дуба на вершине большого плоского холма переселенцы дожили до тепла более-менее благополучно. Но с теплом вернулись хищники. Первыми опять пришли носорогие гиены, напав ночью, они загрызли почти половину имеющихся на тот момент домашних животных и сильно покалечили вступившего в схватку с ними пастуха. Отогнать их удалось только горящими факелами. Пострадавший мужчина умер через день. А гиены теперь приходили каждую ночь с наступлением сумерек и бродили вокруг, иногда злобно лая на горящие костры и с воем бросаясь прочь, когда в них летели подожженные палки.
Таким образом, вновь возникла надобность в надежном ограждении и постоянном карауле. А когда из реки выбрался пятиметровый крокодил с шипастым гребнем на спине и, не обращая внимания на костры, утащил в зубах единственную козочку, то на постройку стены были брошены все силы.
Далее было пришествие мраморного кота, который появлялся раз в несколько дней и каждыфй раз уносил одну жертву. Кот исчез так же неожиданно, как и появился. Но люди еще месяц ждали его, подготовив яму-ловушку, утыканную острыми кольями. Яма все же дождалась жертву. Только жертвой оказался не кот, а вновь появившийся крокодил.
Была недельная осада недостроенного укрепления многочисленной стаей тигриных ревунов. И надо же было такому случиться, когда люди уже совсем отчаялись, на ревунов напали носорогие гиены и после кровавого побоища погнали конкурентов со своих охотничьих угодий.
Случилось и многое другое, о чем нельзя рассказать не то чтобы за одну беседу, а даже за неделю непрерывного общения.
Глава – 15
Договор
Обнаруженный Маракевичем грот оказался знаком местным геологам. К тому же, им был известен другой, более комфортный проход к нему, расположенный в полутора сотни метров дальше и скрываемый густо свисающими со скалы плетьми лимонника.
На следующий день Владимир с двумя спелеологами спустились к гроту, дабы лучше разведать маршрут, и как раз столкнулись там с явившимися с МОНИК полномочными представителями. Выслушав предложение о сотрудничестве, Владимир назначил встречу через сутки, в течение которых будет подготовлен ответ на предложение. Представители погрузились в аквакар и удалились восвояси.
В обсуждении предложения захвативших подводный комплекс иностранцев приняло все взрослое население общины. Собрание проходило вечером. Теплый свет кристалла освещал лица людей, рассевшихся на ступенях террасы, откуда всем хорошо было слышно и видно членов правления во главе с Владимиром. Народ близко к сердцу принял сантехнические проблемы захватчиков, и некоторое время активно шутил по этому поводу.
– Кто-нибудь желает высказаться? – спросил Вересов, когда шутки стихли.
– Я скажу, – поднявшись, в круг вышел один из охотников всегда бреющийся наголо мускулистый крепыш Кудрявцев Виталий. Проведя рукой по голове, будто приглаживая несуществующие волосы, парень обвел взглядом собравшихся и кивнул в сторону океана. – Этим жабам верить нельзя. Они два года назад не просто бросили нас в беде, а еще и захватили МОНИК! Сколько наших товарищей осталось бы в живых, имей мы доступ к медицинскому оборудованию комплекса? Но нет, конфедераты с британцами обрекли нас на вымирание, а сами тем временем вели беззаботную жизнь, пользуясь всеми благами цивилизации, и не испытывали ни в чем нужды. И будь у них свой технический персонал, они о нас не вспомнили бы. Но эти жабы и сейчас не хотят пускать нас на МОНИК. Они, видите ли, предлагают услугу за услугу. Хотят, чтобы наши техники обслуживали станцию, а взамен дадут подачку в виде медикаментов. А вот клешню илатийского сверчка им в зад, а не техническую обслугу! Еще месяц-два, максимум полгода, и яйцеголовые жабы сами приползут к нам, моля о помощи и предлагая все, что угодно.
– Но антибиотики уже сегодня необходимы нам, как воздух, – со вздохом произнесла Мария.
– Как-то же мы жили без них два года, пожал плечами охотник.
– Жили, говоришь? – с прищуром взглянула на него Мария и, слегка повысив голос, продолжила: – А не ты ли, Виталик, только что вспомнил умерших товарищей, которые могли жить, будь у нас медицинские возможности подводного комплекса?
