Но секретность секретностью, а скрыть от персонала прибытие подразделения боевых машин общей численностью в два десятка все равно было не реально. Потому Солли получила таки на ком общее оповещение срочно явиться в парк отдыха, где было принято проводить общие собрания. Глядя на заспанные лица ничего не понимающих коллег, она еле сдерживалась от желания, поведать им о том, что знала сама.
Вот на сцену бодро вскочил Мэтью Ривс, включил систему объемного звучания и, пригладив ладонью аккуратно уложенные, подернутые благородной сединой волосы, вдохновенно заявил, что наконец-то приближается тот час, ради которого они долгие годы терпели всевозможные лишения. После четвертьчасовой речи о героическом подвиге оторванного от цивилизации персонала исследовательского комплекса, продолжающего несмотря ни на что самоотверженно работать на благо человеческой цивилизации, публика готова была взорваться от распирающего всех нетерпения, что же все-таки произошло? И уже на самом пике накала общественного нетерпения, Ривс коротко, но торжественно поведал о запуске аварийной почтовой капсулы к мирам Звездной конфедерации и сообщил о вероятном прибытии помощи извне.
Перед затаившей дыхание от невероятнейшего известия публикой развернулась галопроекция с изображением бредущих по океанскому дну металлических монстров.
– Ий-ес! – прорезал тишину крик лаборантки Петры Валенски и тут же утонул в оглушительной какофонии эмоциональных воплей.
Глава – 20
В путь
Вторая половина дня прошла в сборах, беседах и бесконечных напутствиях. Михаил еще раз рассказал об особенностях маршрута. На этот раз его рассказ дополнял еще один мужчина, прибывший в поселение с какой-то дальней пасеки смешливый толстячок Семен. Вопреки моим ожиданиям, Семен меня ни о чем не расспрашивал. Вероятно, его уже посвятили во все подробности того, что я смог поведать поселенцам. Как оказалось, пасека – это предприятие по производству меда. Уплетая этот удивительный продукт, макая по местному обычаю в него кусок свежей лепешки, я вспоминал блинчики с медом из синтезаторов в детском приюте. К сожалению, расспросить о натуральном производстве меда у меня не нашлось времени. Возможно, это сгущенный сок какого-то растения, выращиваемого на пасеке. В дорогу мне дали завернутый в широкий лист и, напоминающий солдатское мыло из далекой учебки, брусочек выпаренного до твердого состояния этого продукта.
Ближе к вечеру Айболит сообщил, что меня настойчиво хочет видеть Игорь. Он несколько раз даже порывался встать и отправиться на поиски, но доктор пригрозил, что привяжет его к постели и пообещал, что сам приведет меня.
А я-то за всеми хлопотами и не вспомнил о едва не погибшем от когтей свирепого хищника первом встреченном мною на Эрлике человеке. Спешу навестить его. По пути доктор спрашивает о моей отбитой груди, о которой я тоже давно забыл думать, сняв еще утром стягивающую повязку. Демонстративно несколько раз вдыхаю полной грудью и стучу себя по ребрам. Айболит говорит что-то о напичканном регенераторами организме.
– Привет, – разглядываю в прохладном полумраке рыжебородого Игоря, – как ты себя чувствуешь?
– Привет, – улыбается тот и пытается машинально привстать, однако тут же откидывается на подушку, непроизвольно морщась от боли.
– Нет, я тебя точно привяжу! – возмущенно восклицает Айболит. – Вот только пошевелись еще раз!
– Все-все, Захарыч, больше не буду, – продолжая морщится, парень пытается растянуть губы в улыбке и изображает нечто похожее на оскал.
Поворчав еще немного, доктор вышел, и мы остались вдвоем.
– Извини, – говорю Игорю, присев рядом, – не было времени проведать тебя. Завтра утром я отправляюсь дальше.
– Я знаю. Лешка рассказывал. Эх, если бы не это, – парень указал взглядом на забинтованную грудь, – я отправился бы с тобой.
– Спасибо. Но вряд ли тебя отпустили бы. Говорят, путь безнадежно опасен.
– Безнадежно опасно встречаться с мраморным котом. Однако ты прижег ему задницу, остался жив сам и спас меня. Я теперь обязан тебе жизнью.
– Ну, тут неизвестно кто кому обязан. Думаю, благодарить надо твоего Вулкана. Меня котик тоже приласкал прилично. Сам бы я тебя тащить не смог, да и не знал куда. Тем более что от удара накрылась система микроклимата в комбезе, и я едва не сварился.
Еще с четверть часа мы говорили о всяком разном, почему-то не касаясь предстоящего мне путешествия. Создалось впечатление, будто больной здесь не Игорь, а я, при чем, безнадежно. И мы старательно обходим в разговоре мою болезнь, ибо оба понимаем, что ни словами, ни чем другим уже не поможешь.
В конце концов, забежала растрепанная девчушка и сообщила, что я зачем-то понадобился профессору.
– Олег, – произнес Игорь, когда я, попрощавшись, уже направился к выходу, – мы с Лешкой решили сделать подземную мастерскую с металлическими инструментами. Как только мои раны заживут, сразу начнем копать. Леха пока подыщет подходящее место.
– Удачи, друг! – я поднял сжатую в кулак правую руку.
Утром снова проснулся засветло от крика петуха. Вчера так и не удосужился узнать, как выглядит это крикливое животное, имитацией голоса которого интернатовский коммуникатор заставлял вскакивать русских сирот в резервации на Кинге. Странно, что в детстве мне не приходило в голову узнать о нем в сети.
Завтрак. Последнии напутствия от профессора и Айболита. Крепкие рукопожатия местных мужчин и пожелания удачного пути от женщин. И вот мы уже едем к плоту. Меня сопровождают Михаил, Семен и Алексей. Мустанги навьючены объемными сумками с провизией, бурдюками с водой и связками жердин, среди которых вижу два весла с широкими лопостями.
Прибыв на место, скатываем плот в оду. Мужчины крепят в специальных отверстиях жердины, сооружая из них навес. Верх застилают такими же длинными мясистыми листьями, которыми прикрыты навесы, крепящиеся над седлами мустангов. Листья предварительно вымочили в воде. Семен объяснил, что на самом деле это сухопутная водоросль с труднопроизносимым названием, место обитание которой жаркие пустыни одной из планет с окраин галактики. На родной планете водянка – так называют водоросль поселенцы – большую часть года представляет из себя тонкую полупрозрачную пленку, носимую ветром по пустыне. И лишь во время короткого сезона дождей водоросль оживает, набираясь влаги и, благодаря уникальной возможности эффективно отражать тепло, растет и размножается долгое время после наступления засухи. На родной планете водянка редко превышает полуметра в длину. На Эрлике ее листья могут вытягиваться до трех метров. Внутри прикрытого такими листьями навеса всегда сохраняется комфортная прохлада.
Эх, знал бы про эту водоросль раньше, намотал бы ее на голову во время путешествия по местным зарослям вслед за везущим раненого Игоря Вулканом.
И вот, все готово к отплытию. Навес установлен. На его крыше закреплены запасные шесты и весло, а так же разделенные на отдельные вязанки дрова. Под навесом закреплен остальной груз. Особое место, так, чтобы всегда было под рукой, занимает оружие и вязанка факелов из обмотанных просмоленной веревкой толстых палок. Кормовое весло закреплено в рогатине с помощью синтетического шнура. В очаге дымит специальными дырочками накрытый крышкой широкий глиняный сосуд с тлеющими углями.
