Стремясь минимализировать число и степень телесных повреждений, я отважно обошла Ирку в тамбуре за дверью и первой влетела в номер.
Обещанная нам сутенером Леликом полуголая блондинка топталась у разобранной постели. И волосы, и ноги у нее действительно были длинные. Девица вообще была на диво фигуристой, просто загляденье!
Ирка, впрочем, не стала на нее заглядываться. Вновь обогнав меня, она подскочила к красотке и схватила ее, как говорится, за грудки – получилось, что за лифчик.
– Где он?! – страшным голосом заорала моя подруга.
Лифчик, не выдержав напора, с треском разорвался.
«Однако!» – подумала проститутка Марийка, впечатленная темпераментом клиентки.
– Где он, я спрашиваю?! – повторила Ирка, гневно хлестнув куртизанку по круглой попке обрывком бюстгальтера.
«Бить будут! – испугалась Марийка. – Лесбиянки-извращенки! Садомазоприколистки! Только этого мне не хватало!»
В смятении она отстранилась от бабы с лифчиком и тут же попала в руки второй клиентки.
– Где Моржик? – крепко ухватив девицу за локоть, спросила я.
– Что, и животные будут?! – задрожала Марийка. – Не-ет, с моржом я не согласна!
– Где тот мужик, с которым ты сейчас валандалась? – я скорректировала вопрос.
– В ванной.
Ирка немедленно бросилась в указанном направлении.
– Никуда не уходи, мы с тобой еще не закончили, – убегая следом, наказала я жрице любви.
– Само собой, – помертвевшими губами прошептала Марийка.
Едва сумасшедшие лесбиянки выбежали из комнаты, она схватила со стула свой шелковый халатик и выскочила на балкон. Затем проворно, как испуганная макака, перебралась на соседний балкон и присела на корточки за перегородкой, надеясь спрятаться там от извращенок.
Петр Данилович Шкандыль, пятидесятилетний бухгалтер с брюшком, тянущим на седьмой месяц беременности, лысой головой и, в противовес ей, волосатой грудью, вытряхнул себе на ладонь полбаночки густого геля для душа и с удовольствием растер зеленое желе по своему телу. Размазывая скользкую массу по обширному животу, он фальшиво напевал:
– И дорога-ая не узна-ает, какой у парня был конец!
В роли дорогой, которая нипочем не узнает, как замечательно обстоят дела с концом у пятидесятилетнего парня Шкандыля, Петру Даниловичу виделась его законная супруга Марья Николаевна, женщина с демонической наружностью Бабы-яги и соответствующим характером, который с годами становился все невыносимее. Марья Николаевна работала завучем по воспитательной работе в городской средней школе и всех окружающих воспринимала как объект для педагогического воздействия. Сексуальный аппетит был окончательно и бесповоротно утрачен ею, едва педагогический стаж перевалил на третий десяток. Если бы не периодические набеги в гостиницу с недорогими проститутками, несчастный Петр Данилович давно стал бы дрессированным импотентом.
– Ля-ля-ля! – промурлыкал разнежившийся Петр Данилович.
– Бум! – гулко содрогнулась дверь.
Сердце Петра Даниловича бухнуло эхом. Шкандыль поспешно открыл глаза, и в них тут же затекла едкая зеленая жижа.
– А, черт! – тихо выругался Петр Данилович, поспешно вытирая липкую физиономию сухим полотенцем.
Дверь снова бумкнула.
– Открывай, сволочь! – проревел из коридора низкий голос, который с равной степенью вероятности мог принадлежать и обманутой жене, и разъяренному носорогу.
Петр Данилович бегал в гостиницу «Казбек» уже второй год, но никаких зверей, крупнее таракана, ни разу там не видел. Поэтому у него не возникло сомнений в том, что за дверью стоит его жена, жаждущая применить к неверному супругу пару болевых педагогических приемов.
– А, черт! – вновь, теперь уже с отчаянием в голосе, повторил Шкандыль, высовывая голову из-за пластиковой занавесочки душа.
– Открывай, я знаю, что ты здесь! – донеслось из коридора.
Петр Данилович решительно не желал открывать, однако велика была вероятность того, что разгневанная Марья Николаевна элементарно вышибет дверь. Мечущимся взглядом загнанного зайца окинув помещение санузла, Шкандыль прыгнул к шкафчику под раковиной и открыл дверцу.
В маленькой нише, больше похожей на чемодан, гордо высился одинокий вантуз. Вооружившись им на случай рукопашной схватки, Петр Данилович втиснулся в шкафчик. Для этого ему пришлось скрючиться, свернувшись в тугой клубочек. Физиономию Шкандыль спрятал в колени и дополнительно прикрыл локтями. Поскольку закрыть за собой дверцу шкафчика Петру Даниловичу было решительно нечем, жирный складчатый бочок и одна мелко дрожащая ягодица остались на виду.
– Погоди, остынь! – я пыталась урезонить подругу, которая явно собиралась разнести дверь ванной комнаты в щепки.
– Он там! – ревела Ирка. – Сволочь, открывай!
– Да послушай! – я сильно дернула подругу за рукав, тонкая ткань блузки треснула, и на плече появился длинный косой разрез, не запланированный модельером.
– Ты обалдела?! – на порчу своего личного имущества Ирка все-таки отреагировала.
– Ты сама обалдела! – не согласилась я. – Не колоти в дверь, послушай меня! Мне тут пришло в голову одно соображение...
– Подожди, пока придет второе, и озвучишь оба разом, – Ирка вырвалась и снова бухнула кулаком в прогибающуюся дверь.
– Ирка, Моржик мог оказаться здесь не по своей воле! – крикнула я ей прямо в ухо.
– Жертва насилия, да? – горько усмехнулась подруга.
– Помнишь, мы с тобой говорили о том, что не исключена вероятность существования третьей конкурирующей группировки? И о том, что эта банда номер три могла похитить Моржика?
Ирка, успевшая развернуться к санузлу боком с очевидным намерением выбить дверь могучим плечом, остановилась:
– Ну?
– Вот тебе и ну! Что, если Моржик оказался в гостинице не по своей воле? Что, если его держат тут в плену? И белокурая бестия – его тюремщица? Представь, как он страдает, а тут еще ты нанесешь ему моральную травму, бездоказательно обвинив в супружеской измене!
– Почему только моральную? – угрюмо пробормотала Ирка. – Я ему и физическую травму нанесу, можешь не сомневаться!
– В этом я и не сомневаюсь! Сомнения у меня вызывает личность той белобрысой девки! Может, она не проститутка, а бандитка?
– Сейчас выясним!
Ирка унеслась в комнату.
– Ты только не бей ее! – крикнула я вдогонку.
Крикнула громко, чтобы заглушить шум выламываемой двери: здоровенная Ирка так сильно по ней молотила, что мне осталось только покрепче приложиться плечом.
В ванной комнате было светло и душно, как в оранжерее. Водопадом шумел оставленный открытым душ, горячая вода курилась паром, зеркало над раковиной заволокло туманом. Шкафчик под раковиной тоже заволокло, но не настолько, чтобы нельзя было разглядеть скрюченное человеческое тело, составляющее все содержимое ниши.
