– А кто сказала, что мы, геи – меньшинство? – журналист положил руку на колено соседа и, не встретив, сопротивления продвинул ее на внутреннюю часть бедра. – Наше триумфальное шествие по миру только начинается. Скандинавия нам уже сдалась без боя, Европа – близка к капитуляции, даже в России гетеросексуалы утратили инициативу. Говорят, во многих ведомствах сложилось гей-лобби, даже в Думе.
– Про Думу не скажу, но процесс идет, – попутчик оглянулся – вдруг в вагоне главенствуют гомофобы – и поцеловал датчанина в губы.
Евгений уезжал из Питера по настоятельной рекомендации оперработников ГБ, прихвативших его в ночном клубе с таблетками экстази. Раскодированная шифровка в адрес питерского консульства США поступила на объект «АБЦ» уже ночью, и дежурной смене пришлось срочно в качестве подставы выбрать единственный доступный контакт Керенского в Петербурге. Предположительно, новое амплуа не требовало большого актерского мастерства от Евгения. Общаясь с клиентами и любовниками, вполне естественно излучал наивность и обаяние, в чем мог дать фору сверстникам-выпускникам Академии ГБ.
– Плюс к прочим достопримечательностям в городе вчера объявился живой Ленин! – спешил похвастать информированностью Женя.
– Керенский, – поправил Нильс.
– Это уже старая новость. Высокопоставленный дружок по секрету сказал, что теперь еще и Ленин. Реально второе пришествие.
– А тот откуда знает?
– Так у него дядя на Лубянке работает. Ах, ты же – иностранец, не знаешь, что такое Лубянка, – голубые глаза распахнулись от предвкушения предстоящего рассказа.
– Не знаю, – соврал журналист.
«АБЦ»
«К Нильсу подведен агент «Балерина». Ему поставлено общее задание: наблюдать за действиями объекта, докладывать по телефону и на личных встречах. Пароль для связи с агентом: «Френч». Отзыв: «Галифе».
Чудов отложил сообщение и поморщился: провинциалы выбрали идиотские условия связи. Хотя с другой стороны, ошибка при первичном контакте исключается, поскольку редкими словами нынче никто не пользуется. Тут шеф ГБ ошибался: ему и в голову не могло прийти, насколько появление «объекта К.» изменит даже терминологию в мире моды.
Очки сделали моментально: Ильич посмотрел в компьютер через оправу консервативного стиля и, вуаля, зрение заметно улучшилось. Глянул на Марию уже добрее, хотя с утра не хотел отвлекаться на очередное обследование – ничего хорошего от них не ждал, слишком впечатлили исторические описания развития его болезни и кончины в 1924 году. Женщина почувствовала перемену, положила ладонь на предплечье: «Пора выпить таблетку, дорогой!» «Какие мягкая кожа на её пальцах», – который раз восхитился мужчина, не догадываясь про магическое действие крема «Бархатные ручки». «Распрекрасно у них медицина поставлена», – мелькнула надежда на излечение, пусть и не выраженная в словах. «Дурашка волнуется, – догадалась опытный врач. – Бог даст, подлечим. Не зря же Творец его вернул на Землю. Не забыть бы свечку поставить в храме. Вот начнется пленум ЦК, я и улизну тайком, чтобы Володечка не проведал. На дух церковь и попов не принимает, а зря. Может, Патриарх наставит на пусть истинный, снимет анафему с него. Дюбенин заикался на сей счет в разговоре со мной, видимо, зондирует почву. Хорошо бы получилось».
– Володенька, давай заедем в кафе-мороженое? Рядом в Храмом Христа Спасителя есть милое местечко.
– Мороженное – это распрекрасно, но причем тут церковь, Маша?
– Вид из окна будет красивый…
– Ах, вот оно что…, – сомнение в голосе Ильича проявилось не сильно – рот уже наполнился воспоминанием сливочного вкуса пломбира.
День расписан по минутам, а из рук всё валится. Встал из-за письменного стола, обошел кабинет обставленный «дорого» и без души, во вкусе управления делами. Выглянул в окно – солнце перевалило зенит, тени от вековых сосен удлинялись на глазах. Пусто в голове, обычно занятой государственными заботами, и в пустоте бьется единственная мысль: «Правильно ли поступаю с новоявленными вождями? Не зря ли согласился с планом Чудова?» Лидер не привык пускать дела на самотёк, стремился контролировать всё и вся. С тем, что в центре внимания, обычно получалось, с остальным – нет. Аппарат жевал сопли, ожидая указаний, но даже № 1 не может объять необъятное. Пирамидальная система управления имеет существенный минус: если снизу наверх идет чрезмерный поток сигналов, то они забивают информационное поле, отвлекая внимания от существенного. Вниз идущий ручеек приказов фильтруется нижними слоями-этажами и, чем ближе к «земле», тем больше игнорируется.
Командир словно в танке, пытается руководить боем, почти ничего не видя из-за пыли и дыма, почти ничего не слыша за шумом мотора и грохотом взрывов. Тщетно выглядывает через щели в броне или перископ. Но в ходе сражения приходится высовываться их башенного люка по пояс, чтобы узреть происходящее и флажками отдавать команды другим машинам. Естественно, противник такой цели уделял особое внимание: пули и осколки сыплются градом. Инженерная мысль родила крышку люка, прикрывавшую смельчака спереди, только подлые враги ведь норовят ударить сбоку или сзади. Вершина танкостроения – «Армата». Экипаж укрыт в бронекапсуле, что скрыта в корпусе. Башня вообще необитаема: только пушка и боезапас. На самой её макушке находится бугорок с сенсорами и камерами, позволяющий командиру следить за обстановкой и выбирать важные цели. Вот только противник – коварный, как и во все времена, не способный пробить пассивную и активную защиту «Арматы» – целится именно в эту точку. Хочет ослепить русский танк. Только трудно попасть в подвижную и хитро сделанную цель. Внучок легендарного Т-34 почти неуязвим для воздействия извне, его может вывести из боя лишь внутренняя причина: техника подведет или экипаж напортачит. Так и Россия – снаружи непробиваема, изнутри уязвима. И Главный Танкист в курсе, потому и нервничает.
Прошел в салон, сел за пианино, пальцы легли на клавиши. Недавно, по примеру пожилых американцев, осуществил мечту детства, выучился играть. Мелодия зазвучала фальшиво даже для его неискушенного слуха. С досадой хлопнул крышкой, обидев лакированное детище Yamaha. В трудные минуты не стеснялся прибегать к помощи личного духовника – настоятеля московского монастыря. Не тот случай: вопрос не личный, а общенационального масштаба. Велел секретарю связать с Иерархом. По закону церковь отделена от государства, оно от неё не думало отделяется.
– Разделяю вашу тревогу о духовном здоровье народа, – после приветствий Глава православных перешел к субстантивной составляющей разговора. – Оба субъекта, претендующих на имена Керенского и Ульянова, являются самозванцами. Лжепророки смущают неподготовленные умы, сеют смуту. Власть должна использовать арсенал своих полномочий и в зародыше пресечь политическую ересь. И потом, указанные лица виновны в государственной измене, приведшей к развалу империи, к гибели миллионов граждан.
– Судить их не за что. Юристы администрации заверили, что срок давности по их деяниям давно закончился. Опять же любой адвокатишка докажет, что нынешняя парочка – не те лица, что совершили преступления перед историей. Ведь коли Ульянов настоящий, то ему уже полтораста лет, и Керенский не сильно моложе. Так долго люди не живут, даже плохие.
