Одно не учел горделивый вояка – подобные Павлу, если таким образом меняются, то хорошо запоминают благодаря кому и чему…
«Ослябя»
Через несколько месяцем «Ослябя», благодаря своей скало подобной комплекции и богатырской силе, не замечая усталости, нес на себе, как пушинку, ручной пулемет с боекомплектом и полной выкладкой, передвигаясь по пересеченной местности. Мысль его неслась галопом, а точнее, сразу несколько, но одна среди них была постоянной. Как заевшая, но приятная мелодия, крутились в памяти несколько минут прощания с Татьяной. Её взгляд не получалось приблизить в воображении, поскольку, отходящий автобус, увозящий его к самолету, именно удалял их друг от друга.
Он не хотел думать ни о словах, сказанных в последствии отцом, и вдалбливаемые сегодняшним его командиром, со странными глазами раздосадованного шакала, о необходимости забыть все оставленное в Москве. Паша готов был оставить все, даже потерять весь мир, но не ее! Что они понимали?! Этот взгляд ангелу подобного существа подымал его, уставшего и выбившегося из сил, не евшего толком неделю, и не спавшего почти столько же. Этот взгляд придавал ему столько силы, что он забывал о предыдущих испытаниях, будто специально наваливаемых на него этим капитаном.
Сегодня шел третий день после выброски. Спал он последний раз только перед прыжком, в самолете. Маршрут им проложили по болотам, хоть и замерзшим, но заваленным снегом, который приходилось преодолевать, как бульдозерам. Он часто шел первым, проваливаясь по пояс…
Трое суток позади, а первую закладку продовольствия, они так и не нашли. Это почти «незачет»! Старший группы – капитан, принял решение двигаться далее в следующий обозначенный пункт без пищи. Русская глубинка, не имела границ, и если рассчитывать в таком малонаселенном районе, то только на дичь. Времени в обрез и они прут, как танки по бездорожью. Отдых краткий, чтобы не замерзнуть и не выпасть из графика…
Сколько человек может опираться на резервы своего организма? Пока они не кончатся, или пока не окончится сила духа. У сильных духом людей, его хоть отбавляй уже после использования этих самых ресурсов – на них и перли. Такое бывает – разведгруппе специально дают не точные координаты, далее неправильно ориентируют на местности, ставя задачи добиться цели любыми средствами…
Паша прикинул – по расчетам еще пару суток и они на месте…, но что-то подсказывало, что не все так просто. Он сидел за бугорком, спрятавшись от ветра, держа в руке маленький кулон со вставленной фотографией и завитком волос – старомодно, но это все, что сейчас грело! Ему казалось, что волосы пахли ее запахом, а крестик с Распятием прикрепленный на одном звене ниже кулона, как бы говорил ему, что он и здесь не один. Хотя, как же один – в группе еще семь человек, он восьмой. Парни что надо! Идут все, а слышно, будто один передвигается. Ни стона, а ведь у двоих травма – но даже не дают облегчить поклажу!
Неприятным кажется только капитан, такое впечатление, что он постоянно ищет жертву, и дай ему волю, кого-нибудь да «привалит»…
Ночь лунная, а значит опять снова переть – раньше доберутся. Это последняя тренировочная выброска перед командировкой. Пока не говорят куда, но ему все равно – не для того он ставил в своей жизни приоритеты, что бы из-за каких-то трудностей их менять. Странно, правда, зачем отец решил его пропустить через «срочку», когда все равно потом академия. Ну, ему виднее!
Кулончик прилегал к взмокшей груди. Чем было труднее, тем больше он чувствовал запах ее волос, тем больше ему казалось, что ее рука лежит в его ладони. Он начинал ненавидеть себя за это расставание, приносящее обоим только мучение… Забыть такую он сможет только умерев! Если суждено все же уйти из жизни, то он станет навсегда ее ангелом-хранителем. Всю свою коротенькую жизнь, он поменял бы сейчас, хотя бы, на несколько минут с Татьяной…
Все добрались до назначенного пункта вовремя, но с потерями. Сержантик, промолчавший всю дорогу, оказывается, терпел сильные боли в области живота. Парень, буквально за 50 километров потерял сознание и так, и скончался, не приходя в него. Паше не хотелось в это верить, но факт остался фактом – элементарный приступ аппендицита закончился обширным перитонитом, и здесь уже, даже срочное оперативное хирургическое вмешательство не могло помочь, а они тащили его на себе почти 12 часов!
В обычных условиях он протянул бы еще несколько суток, но, и так обезвоженный организм, отдал последнее. Не помогли и обезболивающие, не тонизирующие средства…
Настроения не было, предчувствие не обмануло, возможность позвонить отсутствовала, кулаки скрипели от одержимости нервозом, пока он незаметно не провалился, после выпитого крепкого чая с сахаром, в глубокий, но не долгий сон.
Проснувшись, как раз вовремя, он успел попрощаться с упокоившимся. Через пол часа приехали и за самой группой с готовым приказом на новое место дислокации…
Павел вспомнил эту последнюю ночь, проведенную в зимних болотах, ничем, собственно, от нескольких предыдущих, не отличавшуюся, уже через несколько месяцев, будучи на исходе первой боевой командировки в Чечне. Почему она пришла ему на память, он так и не смог понять. Возможно, это была одна из последних ночей без шумов и запахов армейского быта. Чистое небо, если прислушаешься, дыхание сослуживцев, застывших в полудреме, и какая-то чистота окружающего мира. Да, да – какая-то энергетическая чистота вокруг и внутри него. Последнее сейчас менялось с поразительной скоростью, и причины были…
По прибытию на новое место назначения, буквально на второй день, случилось так, что они попали в засаду, чувствуется, не совсем подготовленную. Группа боевиков возвращалась с неудавшейся диверсии, потратив время и силы порожняком, но заметив издалека колонну из бронетранспортера и УАЗа, решили атаковать с ходу.
Казалось, всего то дел – доехать до расположения соседней воинской части, но… Тогда он первый раз стрелял не по мишеням. Первый раз убил. Первый раз почувствовал некоторую растерянность из-за потери контроля над собой, и после… – злобу. Он выместил ее, забив прикладом, разлетевшимся в щепки, и стволом своего РПК, троих, пытавшихся захватить его, горцев. Патроны закончились, как раз в непосредственном соприкосновении, когда все трое спецназовцев, пользуясь складками местности, прикрывая друг друга, добрались до позиций почти уничтоженного противника.
Тут-то и оказалось, что стрелять нечем, причем всем троим!…
Как только они, после попадания «выстрела» в БТР, слетели с брони с заложенными ушами, Павлу показалось, что он оглох, и вдобавок ко всему, на несколько мгновений ослеп, потеряв ориентацию. Откуда по ним велся огонь, он понял по командирским «трассерам», забитым в магазин Артемом через два на третий.
На «автомате» сообразив, что это целеуказания, он начал «отсекать» по три-пять выстрелов по указанным целям, после каждой очереди немного меняя позицию – в этом и состояла его задача, как пулеметчика. Подавив точными попаданиями несколько, и чувствуя поддержку товарищей, «Ослябя» взбодрился, но, не имея боевого опыта, поддался охватившему его чувству неуязвимости. Теперь он знал, где враг, оставалось, по возможности, пользоваться местностью.
