Несмотря на спешку, время это занимает, все равно, много, поскольку, необходимо определить, кто и какой информацией обладает, как собирается ее использовать, каким насильственным действиям может подлежать интересующая персона, какие круги реакции возможны от принятых мер, и так далее. Причем вектор самих мер может быть направлен в любую сторону, показавшуюся оптимальной, а может быть и вовсе не вектором, а лучами, бьющими во все стороны, так сказать – на всякий слушай.
Первыми под пристальное наблюдение попадают персоны озвученные, если даже считаются покойниками. Следом следуют, те кто может иметь отношение с самой информации, то есть носители ее, далее распространители до бесконечности.
Машина запущена и остановится только в случае насыщения и успокоения…
Схватка
…Артем, уже почти два часа чистил один из двух, имеющихся у него стволов, казалось, что ветошью он хочет стереть все прямые углы и увеличить в объеме все углубления. Ершик и маленький шомпол погнулись, что давало понять – этот человек сейчас воспринимает мир неадекватно, полностью увлекшись своим.
Павел, наблюдавший за происходящим, и знающий причину этого состояния, раздумывая, пришел к мысли, что все закончится возвращением в Москву, а значит, он сможет придумать, что либо, ради встречи с Татьяной.
Что-то внутри его наталкивало на скребущее ощущение, какой-то опасности, о которой он пока не подразумевает, причем, опасности, грозящей именно ей!.. В Москву!..
Предположения оказались не лишены смысла и довольно быстро воплотились, сначала, в спешные волнительные сборы, отмеченные, даже не вооруженным взглядом, несдержанностью и нервозностью Артема. Его напарник никогда не видел его таким не собранным, возможно растерянным, что тот даже не пытался скрывать, начиная считать Пашу вторым своим «Я».
Сам же Ослябин был уже на исходе терпения. Не в состоянии играть продолжительное время маньяка, уже подумывал о крайних мерах, но не имея ни связи с начальством, ни предположений о своей судьбе в будущем, выжидал, в надежде на случай.
Заведомо решив не идти стезей, выбранной для него, кем-то там наверху, если она окажется преступной, он поставил себе главную задачу, и постоянно думая о Татьяне, прибавлял и прибавлял в планах пункты, необходимые для обеспечения их безопасности и благополучия. Как он не извращался, а криминала избежать, не получиться. Он не знал других путей для быстрого овладения деньгами, документами, и более надежной охраны тайны, кроме как физического устранения ее носителя – Артема. Вот такое противоречие надежно занимало на сегодняшний день его разум. Ради счастья и надежного спокойствия любимой, «Ослябя» был готов на все!
Укладывая упакованные вещи в багажник огромного джипа, откуда-то, взятого «Темником» – «Тойота Секвоя», он снова наткнулся на невероятную проблему, преодоления которой не видел.
В молчании проходили первые часы пути, но врезающиеся в сознание мысли, своим беспокойным и бестактным течением, вносили, снова и снова очередной дисбаланс в кажущееся равновесие планов: «Нет, не может быть, чтобы все это возможно было сделать. Не бывает так…, в такой круговерти…, да что там, посмотри на этого ненормального! Какие планы, он будет действовать спонтанно, его нельзя предсказать, если только не стать таким же! Да еще…, эх, знать бы, что у него в башке…, конечно, оптимально ее разделить с телом, но дальше то что?! Выйдут сами на меня, или что-нибудь предпримут без меня? Я же вообще ничего не знаю, а интересоваться – смерти подобно, да и не у кого!
Наверняка, задача нарисуется в последнее мгновение, я даже сообразить не смогу, стоит это делать или нет. Совсем не вериться, что меня предполагается сделать обычным «мусорщиком», собирающим, лишние для кого-то, души! Не может быть, возможно, это какая-то ступень. Вообще, чтобы принимать какие либо решения, необходимо иметь исходные данные. Какие были у этих людей? Может те, что давал «Темник» обо мне? А что он там наплел, ему ведь совсем не интересно, что происходит в душе, одни факты! А по фактам я, наверняка, представляюсь увлекающимся маньяком…, хотя кто его знает, бывает и правда, сам себя не помню, прихожу в себя, а вокруг…, как еще жив то остался?!
Танечка, Танечка! Что же мне делать?! Выходит только терпеть и ждать. Аааа! Я в госпитале то еле сдержался, а что же сейчас будет?!
Но это все, надеюсь, решаемо, а вот что делать с объяснениями?! Как ей сказать, что нужно прятаться, бежать…, да и как ей бежать от ее благополучия, от планов, от родственников, от всего привычного?! Она мечтает быть врачом, матерью, счастливой женщиной, любимой женой! Что же ей можно сказать, чтобы она выбрала только меня и постоянный ужас неуверенности, бег с препятствиями, прятки и что там еще?!
Да и ни это…, все не то! Все не то! Я видел, как Тема смотрел на нее. Почему?! Что у него за подозрения? Единственная мысль – это его восприятие любого человека, от которого есть зависимость, как возможной проблемы в будущем, и это-то, как раз, понятно. Но почему на эту тему не поговорить?! Этот гаденыш все привык решать кардинально!
От куда у меня такая уверенность, что я со всем справлюсь? Я ведь еще совсем ребенок, я не глубоко вижу, даже когда вглядываюсь, что делать, когда нет опыта? Именно поэтому я так им нужен? У меня нет ничего своего, а из имеющегося – даже жизнь забрали! Они, кажется, просчитались, предполагая, что я буду рад такому повороту… Хотя, я ведь совсем еще не понимаю, что мне предстоит делать, каков род занятий, где будут границы дозволенного.
Какой-то бред! Как я ей, хоть что-то объясню? Хотя бы, почему не подошел в госпитале, ведь ей наверняка передали мои рисунки!..
Не нравится мне молчание, перенапряжение и нервозность «Темника»! Еще немного и я заражусь этим, тогда держись – колбасу из него сделаю!»…
Смешного было мало, и Артем прекрасно понимал сложность создавшегося положения. Больше всего его бесила, именно так, возникающая на ровном месте проблематичность, при том, что они с Пашей совсем не участвовали в ее нагнетании. Он сам не понимал, причины спешности, с которой им было предписано вернуться в столицу. Ему прозрачно намекнули, что судьба его на грани прерывания, причины не объяснили, а значит, придется удалять все по очереди «гнойные нарывы» – именно так, как он привык.
Он вел здоровенный автомобиль, получая, от его мощи и своего слияния с ним, удовольствие, но все быстро пропадало, когда идеи, одна хуже другой, распиливали его наркотический мозг на мелкие кусочки. Чтобы быть счастливым, достаточно иметь дозу, и он давно подумывал о последней, которая принесет ему «золотую смерть». Он может уйти из жизни, как ему казалось, красиво. «Передоз», и он в кайфе, совсем не заметно, улетит в облака вечного счастья, где нет ни грусти, ни печали, ни нужды!
Что-то останавливало его, как и в игре со «спусковым крючком». Что это было, он уже понял – что-то приятное и теплое, в самое неподходящее время, а может наоборот, самый, что ни наесть, своевременный момент, и посещало его. Происходящее в его голове, было не понятно ему самому. Давно плюнув на любые попытки разобрать, хоть что-то в мучающих помыслах, часто, даже не оформляющихся в мысли, он все чаще и чаще предпочитал героин, как ему казалось, способный подтолкнуть его мозг к упорядочиванию текущих процессов.
