— Я на ее месте давно послала бы Борьку куда подальше! — сердито сказала я, отслеживая происходящее в «Сан-Пигаль» уже из машины. — Похоже, мама не научила глупую девочку простой истине: разговаривать с незнакомыми дядями на улице опасно!
Ирка молчала. Она еще не успела проглотить всю ту шоколадно-бисквитную жвачку, которой набила рот перед уходом из кондитерской.
— Так ведь это ты знаешь, что дядя Боря опасен, а девочке это невдомек, — пробормотала она, с усилием сглотнув. — А, кстати, почему он опасен?
— Потому что дядя Боря — не просто коммерческий агент телевидения, но и звезда любительского порно, — ответила я, не отрывая взгляда от окна кафе. — Это его белобрысый затылок и одно ухо запечатлены на историческом снимке с развратницей Лелей!
Я потрясла в воздухе незабываемой фотографией.
— Одно ухо? — по-своему поняла сказанное Ирка. — А разве Борька одноухий?
Я повернула голову и уставилась на подругу:
— При чем тут уши?
— Ты разве не по уху его узнала? — спросила Ирка.
— Ты сбрендила? По ушам я могу опознать разве что Чебурашку! Просто у белобрысого типа на снимке за правым ухом есть приметная родинка. И у Гиперборея она тоже есть!
— Ага, — глубокомысленно изрекла Ирка.
Чтобы не мешать подруге соображать, я отвернулась и снова уставилась на окно кондитерской.
— У мужика с порноснимка за ухом есть родинка… И у Борьки тоже есть родинка… — бормотала Ирка. — И уши у него есть, и, наверное, все остальные органы тоже…
— Завязывай с ревизией Борькиной анатомии, двигай дальше, — попросила я.
— Двигаю дальше, — послушно ответила Ирка. — Предположим, что Борька и есть наша звезда… Тогда он пришел в кондитерскую, чтобы с кем-то встретиться…
— С кем-то, о ком он знал совсем немного: во-первых, это женщина, во-вторых, у нее должны быть при себе фотографии, — подсказала я.
— А под это описание идеально подошла милая девушка с конвертом фотоателье! — радостно возвестила подруга. И тут же голос ее сник: — Ой, а что же нам теперь делать?
— Вылезать из машины и бежать следом за ними! — вскричала я, поспешно распахивая автомобильную дверцу.
Гиперборей и его барышня уже спускались по ступенькам кафе. Белобрысый викинг по-свойски обнимал девушку за талию. Та не возражала, а наоборот, неприлично цеплялась за своего кавалера.
— Пьяная она, что ли? — с недоумением вопросила я. — Когда только успела?
Пока Ирка закрывала машину, пока включала противоугонку, сладкая парочка успела ступить на пешеходный переход, ведущий к парку. Мы вынужденно поотстали, пропуская сдвоенный трамвай, неторопливо проследовавший в обход парка. За трамваем косяком пошли автомобили, для которых как раз загорелся зеленый свет. Нетерпеливо переминаясь, мы с Иркой остановились на краю тротуара, выжидая возможности стартовать. Подруга делала корпусом ныряющее движение всякий раз, когда в потоке машин обнаруживался небольшой просвет, но я ее удерживала. Отвлекая Ирку, я посмотрела на светофор и нарочито спокойно спросила:
— Хочешь тест? Скажи, что ты подумаешь, если увидишь перед собой маленького зеленого человечка?
— Что я напилась до белой горячки, — азартная Ирка с удовольствием включилась в игру. — Нет? Что на Землю высадились инопланетяне… Тоже нет? Гм-м… А зеленый человечек только один? Если их много, я могу подумать, что это парад детей-гринписовцев! Что, опять неправильно?
— Успокойся, еще никто не ответил правильно, — утешила я подругу. — Вот, смотри: увидев маленького зеленого человечка, ты должна подумать, что светофор разрешает тебе переход улицы. Пошли!
Я дернула Ирку за руку, обрушив ее с тротуара вниз. Кажется, промяв ногой решетку водостока, подруга прыгнула на проезжую часть, вырвалась на полкорпуса вперед и поскакала в парк, волоча меня за собой. Автомобили дисциплинированно остановились. И правильно сделали, потому что разогнавшаяся Ирка могла сбить автобус, а мне вовсе не хотелось повторить подвиг Вовки Горохова, таранившего «КамАЗ» и бетономешалку.
На простор парка мы с Иркой вырвались с топотом и сопением, точно лошадь и пони. Притормозили, озираясь.
— Туда! — скомандовала Ирка, первой разглядев в глубине сумрачной аллеи красное пятно — девушка, которую увел из кондитерской коварный Гиперборей, была одета в курточку приметного кумачового цвета.
Взрыв копытами песок, мы кратчайшим путем, через детскую площадку, побежали к знакомым елочкам.
Леша Данилов, курсант школы милиции, шагал через парк, держа путь из поликлиники МВД, где ему только что оформили больничный по поводу ОРЗ, к себе домой. Дома Лешу ждали мамин наваристый борщ, горячий чай с медом, большая плитка шоколада, уютный диван и новый детектив в пестрой обложке с изображением кряжистой фигуры во всем черном, включая маску с прорезями для глаз. Фоном для темного силуэта служили алое зарево пожара и сиреневое небо, прочерченное оранжевыми трассами летящих во все стороны пуль и снарядов. Затянутой в перчатку рукой человек в черном сжимал устрашающего вида пистолет. Следуя его примеру, Леша тоже стискивал в кармане рифленую рукоятку — на входе в парк он купил с лотка игрушечный пистолет для младшего брата Васьки.
Пистолет, очень похожий на настоящий, стоил совсем недорого, и Леша не стал жмотиться, купил братишке и «макаров», и — на сдачу от него — веселенький свисток в виде футбольного мяча. За курсантом как раз числился должок: на днях он непоправимо сломал автомат, состоявший на вооружении в персональной армии младшего братца. Разъяв игрушечный «калашников» на составные части, Леша так и не смог собрать его обратно. Обезоруженный Васька устроил безобразный скандал, и Леша тоже расстроился. Сборка-разборка автомата "на время" была его слабым местом.
Насвистывая бессмертный корпоративный хит про тех, чья служба и опасна, и трудна, курсант Данилов шагал по аллее и по неизжитой детской привычке высматривал в темной зелени елок парковых белочек. Задача осложнялась тем, что в начале октября пушистые зверьки меняли рыжие шубки на серые. Курсант Данилов остро щурился на елки и совсем не смотрел под ноги.
Девицу на лавочке он заметил только после того, как споткнулся о ее ноги.
— Ешкин кот! — выругался курсант, едва не вспахав носом асфальт. — Извините, девушка…
Девушка молчала. Леша отряхнул колено, на которое приземлился, посмотрел на барышню, поспособствовавшую его падению. Симпатичная девушка в красной курточке и голубых джинсах с вышивкой сидела на лавочке, запрокинув голову и безвольно уронив руки. Курсант Данилов, которого первый месяц учебы в милицейской школе еще не избавил от юношеской сентиментальности, подумал было, что романтичная барышня любуется голубыми небесами в обрамлении темных елок. Но при ближайшем рассмотрении глаза девушки в красном оказались закрытыми.
— Ты жива еще, моя старушка? — вполголоса спросил Леша, маскируя свой интерес к состоянию незнакомой девицы цитатой из Есенина.
