— Продуло… малость…
Он долго откашливался, вытирал рот и глаза, а Черный Принц,
потеряв терпение, сказал резко:
— Ладно, это была минутная слабость. Сейчас мы решаем:
двигаемся вперед или… остановимся.
Гаврилов сказал осторожно:
— Остановиться — это не всегда плохо.
Остановиться — это перевести дух, подтянуть обозы, собрать резервы,
сосредоточиться для нового рывка… Но, если честно, я тоже считаю, что надо
поторопиться собрать подписи. Мы можем не успеть!
Крылов сказал хрипло:
— А возрастной ценз? В России в президенты
выбирают только стариков. Такова традиция.
Черный Принц возразил:
— На этот раз выбирать будут скифы!
— Но по старым законам? У нас никогда не было молодых
правителей.
— А Ленин, Сталин? — возразил Черный Принц. —
Свердлову вообще было не то двадцать, не то двадцать один год, когда он стал,
по нынешним меркам, президентом страны!
Матросов сказал зло:
— Так то революция! Революции всегда делались молодыми.
И возглавлялись ими… до тех пор, пока их не отодвигали более старые пердуны. Ты
еще царей вспомни!
— А что царей? Вот Петр Первый…
— Петра не выбирали! А то бы хрен он прокрался к
рычагам. При любой выборной системе остановили бы еще до порога. А у нас теперь
не престолонаследие…
— Увы, — согласился Черный Принц. — Надо
будет ввести, а? Или оставим выборную? Может быть, придумаем что-то еще?
— Че?
— Ну, че-нибудь вроде Олимпийских игр. Кто наберет
больше очков, того и ставим царем.
Тор предложил кровожадно:
— Тогда по армрестлингу!
— Фиг тебе, — возразил Откин. — Президент
должен быть силен мозгами.
— С мозгами у нас многие, — возразил Тор. —
Да только работают не так, не тем, не туда… а то и вовсе спят, а работает у
такого умника совсем другое… Вон как у нашего Крылова.
Крылов поморщился:
— А что у Крылова?
— У тебя все работает, — сказал Тор
поспешно. — И верхняя голова тоже. А у других только та, которой легче.
Ладно, Черный Принц прав, президент из любого из нас еще молокосос… в сравнении
с теми разжиревшими монстрами из правительства. Но кто сказал, что мы обязаны
играть по их правилам?
Черный Принц сказал задумчиво:
— Играть придется по их. В Конституции ясно
записано, мол, только с тридцати пяти можно выдвигаться на президента. Но мы
все моложе…
Матросов пошарил взглядом по лицам.
— Неужели все?.. Хоть кто-нибудь подошел близко? Или
подойдет к следующему сроку выборов?
Крылов сказал с неохотой:
— Мне тридцать четыре. Так что к следующим выборам мог
бы… но будь я проклят, если дотерплю хоть в Госдуме! Я уже и так скоро кусаться
начну.
Черный Принц слушал, кивал, потом сказал, словно вне всякой
связи:
— Когда заполняешь больничный лист, то спрашивают,
сколько тебе полных лет. А когда в армию, то с какого года рождения… То есть
врач, если тебе до двадцати лет всего сутки, все равно пишет девятнадцать, а
для армии, если ты родился после первого января, тебе засчитывается весь этот
год целиком… А как с выборами? Кто знает?
Все переглядывались. Откин сказал с неудовольствием:
— Ты уже в такие дебри заглядываешь! Мы и Основного
Закона не читали.
— Надо читать, — отрезал Черный Принц. —
Ребята, вы еще не поняли? Или в вашу мозговую серость еще не дошло? Мы в самом
деле выдвигаем скифа в президенты!
Крылов старался слушать, но голоса как-то странно
прорывались через завесу мрачного отчаяния. Яна, похоже, уже ушла. Чтобы ее
вернуть, черт знает что надо совершить. Но не хапать же из кормушки депутатов
побольше, побольше, побольше — чтобы показать ей свою крутость,
беспринципность, пренебрежение к тем ценностям, которые вешает на уши
лохам-избирателям? Так должен поступать настоящий мужчина-победитель… черт,
почему же он не может?
В глазах потемнело, кровь толчками ломилась в виски. Он
ощутил прилив такого отчаяния, что вслепую ухватился за края стола, содрогнулся
всем телом, дряхлый и раздавленный горным хребтом ужаса.
— Да что мы за люди? — прошептал он. Все видели
его отчаянные глаза, под ними висели трехъярусные мешки — темные, в мелких
сеточках, похожие на рыбацкие сети. — Почему не можем сидеть на месте, как
остальные страны? Сидеть тихонько и сопеть в тряпочку? Тем более в этой
гребаной России. Она ж никак не отойдет от прошлой стройки, что все-таки
сорвалась! Почему снова беремся строить великую державу… да что там
великую — конечно же, величайшую! И опять же, величайшую и самую
благородную, что берется облагодетельствовать все человечество!
Черный Принц словно не заметил его отчаяния, сказал
беспечно:
— Наверное, это у нас в крови?
Тор заявил еще беспечнее:
— В крови только лейкоциты и фагоциты! Это я понимаю.
Еще там может завестись туберкулез. Правда, теперь уже и всякие СПИДы… Нет, это
что-то в нашем воздухе…
— Или в русской земле, — засмеялся Черный
Принц. — Это ничуть не хуже идеи насчет особого воздуха. Можно сказать,
что в этой земле захоронены наши предки, вот и мы такие… дескать, предки у нас
были особые, арийские!
— Скифские, — поправил Тор сварливо. — Это
круче каких-то там арийцев.
У всех были гордые лица, веселые и дерзкие глаза. Крылов
вздрогнул, ему показалось, что он выныривает со дна теплого пруда с неподвижной
водой. Так же из глубины всплыла искорка, разгорелась в яркую мысль: а почему
нет? Почему не попробовать взяться за руль, попробовать вывести из болота если
не эту страну… то хотя бы тот народ, который не хочет, подобно русским,
оставаться в болоте?
— Ладно, — проговорил он. — Кто не рискует,
того не хоронят в гробу из красного дерева!
Паскаль однажды сказал, что будь у Клеопатры другая форма
носа, то и границы государств сейчас были бы иными. А Крылов чувствовал с
холодком, что будь у Яны другая форма груди, то шуточка с созданием державы
скифов так и осталась бы шуточкой. Корчмовцы переключились бы на что-то еще,
потом еще и еще, мысли пошли бы скакать с предмета на предмет в чисто русском
нежелании по-немецки углубляться в серьезную работу.
Но Яна подошла в тот момент, когда он уже раскрыл рот,
однако новых оригинальных идей не было, а блеснуть перед красивой женщиной
надо, вот и попер раскручивать скифскую тему, раскручивать, наворачивать…
А кто сказал, что женщины и мысли вместе не приходят?..
Хотя, если честно, это была не мысль. Это было нечто другое… Наверное, потому и
столь живучее. Мысли так не задевают и так глубоко не западают, как вот такое…
не от ума…
