Похоже, не поняли, от пива и жары осоловели. Только Лилия,
по своей красоте имеющая право быть некомпетентной, пожаловалась:
— У тебя всегда такие длинные предисловия! Я теряю
нить, а то и засыпаю.
— Ладно, — сказал Крылов зычно, краем глаза
посматривал на Яну, но видел всех, — тогда сразу объясняю для неграмотных.
Вместо того чтобы искать какую-то мифическую Русь, которая якобы была великим…
а то и величайшим государством тыщи и тыщи лет, да вот только почему-то никто
из историков ее не отметил… повторяю, вместо того чтобы искать эту Русь,
вызывая насмешки всякого грамотного человека, почему не признать очевидный
факт, что мы и есть потомки в самом деле великого народа — скифов?
Лилия спросила недоверчиво:
— Великого? Чем же он великий?
Крылов победно усмехнулся, зубы у него хорошие, усмехнулся
еще шире, чтобы заметила Яна, улыбка ему идет:
— Скифы не знали грамоты… хотя лучше считать, что все
их письменные источники погибли… что неудивительно при их-то кочевой жизни!..
Потому все, что знаем о них, это летописи других стран. А те чаще всего были не
совсем уж друзьями. Скорее совсем наоборот. И тем не менее все отмечали, что
скифы первыми в мире изобрели стремена, что сразу сделало их конницу
непобедимой. Они стали совершать немыслимые по дальности переходы. Их всадники,
привстав на стременах, наносили страшные удары мечами противникам, у которых не
было опоры в ногах… Знаменитые скифские стрелы, длинные и с тяжелыми
наконечниками, пробивали любые доспехи и щиты. Греческие авторы все отмечали,
что скифы изобрели гончарный круг, ставший известным по всему миру, научили
смешивать медь и олово, изобретя бронзу и положив начало бронзовому веку….
Скифский мудрец Анахарсис….
Откин пробормотал:
— Я что-то слышал о нем. Разве он был скифом?
— Почитай Плиния, — посоветовал Крылов. — А
также… а, черт, забыл. Ну, есть еще уйма авторов. О скифах писали побольше, чем
потом о русах. Все писали с уважением! Без любви, но с уважением. Мы —
настоящие потомки скифов, а не липовые, как греки — потомки эллинов. И мы
можем взяться восстанавливать на месте России это великое скифское государство.
Ну как? Ладно, дам вам время на раздумье… Но недолго, скоро вернусь!
Возле единственной двери в туалет то и дело возникала
очередь. К счастью, с его места дверь была видна хорошо, не нужно было
выворачивать шею, как приходилось Черному Принцу или Тору. В нужные моменты,
когда кабинка освобождалась, он успевал встать небрежненько и фланирующей
походочкой отправлялся, почему-то делая вид, что рассматривает картины на
стенах, а потом направляется просто покурить…
Яна тоже иногда вставала и удалялась к туалету. Крылов
старался не смотреть, как она толкает дверь, но перед глазами тут же вставали
картинки, которые не должны вставать перед глазами скифа. Наверное, он все еще
не скиф, а всего лишь русский.
За столом гудели, перебивали друг друга, не слушали, каждый
доказывал свое, но, когда обратились к нему, он с охотой пустился в
разъяснения:
— Как говорят: «немецкая точность» или «французская
косметика»… точно так же говорят: «русская лень». Если к французам прилипла
репутация, что все до одного бабники, что итальянцы — католики и мафиози,
японцы — каратеки и самураи, то русские — ленивые дураки. Слово
«русский» стало синонимами «лентяй», «простодырый», «авосьник», «косорукий», а
часто и вовсе «дурак». Конечно, можно долго бороться за то, чтобы реанимировать
само имя русского, в самом лучшем случае удалось бы добиться сомнительного
успеха в восстановлении репутации народа, в названии которого потеряно само
определение «рус» или «русич», а осталось только нелепое прилагательное… Сразу
же вспоминается старый анекдот, когда Киссинджер спрашивает Косыгина: ты кто,
мол, по национальности? Русский, отвечает Косыгин. Киссинджер улыбнулся и
говорит украдкой: а я — американский.
Откин поморщился:
— Ты всегда говоришь такими длинными периодами, что
твои фразы, подобно шпалам в железнодорожном полотне, сужаются и уходят за
горизонт… Ты к тому, что имя скифов звучит?
Крылов развел руками:
— Это не я говорю. Древнегреческие и римские историки
не знают ни славян, ни тем более русских. Но о скифах пишут со страхом и
уважением. Признают не только их исключительную доблесть, но и великие
открытия. Как изготовление бронзы из меди и олова, что положило начало
бронзовому веку, так и создание гончарного круга скифом…
В проходе между столами появилась Яна, свеженькая и чистая.
При каждом шаге груди колыхались, над узким поясом жировые складки стали словно
бы чуть толще. Не в палец, а в полтора. Милые такие, вызывающие, хочется
ухватиться зубами, поджать ноги и повиснуть…
Она улыбнулась издали, его горящие глаза светят как фары
автомобиля. Он смотрел на нее, не скрывая, что убрал остатки одежды взглядом,
повернул ее так и эдак, как трехмерную модель в виртуальном пространстве. Она
слегка опустила веки, поняла, но не ощутила себя оскорбленной, чересчур вид у
этого рыжего толстячка восторженный.
— Ну вот, — сказал он громко, стараясь, чтобы Яна
его услышала, — наше объединение наконец во что-то вылилось конкретное.
Итак, начинаем движение за воссоздание скифской державы, верно? Сегодня же
вечером, то бишь ночью, объявляем на сайте о наших целях, идеях…
— Сперва сформулируем сами, — напомнил Черный
Принц педантично.
Крылов отмахнулся с небрежностью истинного русского
интеллигента, который всегда чурается конкретной работы, зато умеет творить
«вообще».
— Потом сформулируем, это мелочи… Зато какой размах,
верно?.. Лилия, ты уж, пожалуйста, сразу сообщи в новостях на своем сайте. У
кого найдется листок бумаги?.. Да нет, ручка и у меня есть… Главное, создаем
скифскую державу, да? Взамен этой нелепой Руси, что везде мордой о все камни…
сама, а тут ее еще и другие страны той же мордой по битому стеклу!.. А со
скифами такое не пройдет, верно?.. Да, скифы мы!
Он заржал, все заржали, под глухой стук полных пивных кружек
посыпались идеи, как обустроить Русь… тьфу на Русь, как обустроить Скифию,
конечно же — великую Скифию, иной нам не надо, мы же — русские, то
есть, как сказал великий Блок, скифы мы, с раскосыми и жадными глазами! Как
укрепить Скифию, как повысить ее морально-идеологический дух,
обороноспособность, поднять ярость масс…
Он записывал идеи, лист бумаги все же нашелся, Валентина
смотрела с улыбкой. Перехватив его взгляд, подошла:
— Что-нибудь еще?..
За это время кружки опустели почти у всех. Крылов чувствовал
в голове приятную захмелелость.
— Еще, — решил он. — Не спрашивай, поставь
перед каждым то, что он заказывал раньше.
— Просто повторить? — переспросила она с
сомнением.
— Да, — подтвердил он. — Просто повторить.
Ничего нового.
Откин поднялся, круглое лицо расплывается в загадочной
чеширской улыбке. Он вскинул над головой свой листок:
