— Если вы примете нашу помощь…
Пальцы Крылова встретили его ладонь на полпути.
— Мы уже начали сотрудничать!.. Кстати, я сейчас же
велю готовить договор к ратификации.
Посол встал, поклонился:
— Ваше время дорого, господин… вождь. Не смею больше
отнимать у вас времени. Я счастлив от результатов нашей беседы. Добавлю только,
что вы в наших книгах фигурируете еще и как народы Гога и Магога! Народы
Израиля всегда со страхом ждали вашего возвращения… Так что наш договор об
окончательном решении всех спорных вопросов принесет облегчение как народу
Израиля, так и разочарование нашим противникам. В наших книгах не зря есть
народ Израиля, а все остальные называются просто «народы». Это не от презрения,
а от констатации факта, что все народы, не имеющие цели, пронизывающей весь
народ, просто… народы. Они просто живут, как скот. А разница всего лишь в том,
что коровы не умеют строить жилища и делать для себя порнофильмы! А в этом веке
мы окончательно убедились, что в самом деле весь мир — один народ… за
исключением, естественно, Израиля.
— Один, — подтвердил Крылов, — американский…
или евроамериканский.
Они понимали друг друга.
— А теперь, — сказал посол медленно, — на
этой планете возродился еще третий. Ужасный Гог и Магог, именуемый также
народом Маджука. Для наших противников будет большим ударом, если нам удастся
заключить прочный мир друг с другом.
— Не просто мир, — добавил Крылов злорадно. —
Сотрудничество! От такого сотрудничества на той стороне пройдет ураган
инфарктов…
Посол деликатно улыбнулся, но смолчал.
Остаток ночи Крылов не спал. Его боевой совет, который
называли то Политбюро, то курултаем, осваивал кремлевские палаты, шумел, а
группа под руководством Саблина снимала прежние телекамеры и ставила новые.
Утро вставало впервые за последние месяцы неожиданно
холодное, хмурое. Дул северный ветер, небо заволокло тучами. В напряженном как
натянутая струна воздухе чувствовалась близкая гроза.
Во всех помещениях кондишен, но Крылов велел распахнуть
окна, проветрить помещения живым воздухом. Он же первым услышал, как издалека
нарастает тяжелый гул. Воздух сгустился, пошел тяжелыми волнами. Земля начала
подрагивать, застонала от тяжести. Из окон дворца было видно, как на Красную
площадь медленно выползают чудовищно огромные машины. Вымощенная каменными
плитами почва прогибается под их тяжестью, как вода прогибается под
жуками-водомерками. Густой рев, что временами переходил порог слышимости,
угнетал мозг, вбивал в землю по уши, старался поставить на колени перед
стальной мощью механизмов.
Машины подкрадывались к храму Василия Блаженного неспешно и
уверенно, как волки к загнанному оленю, который уже не пытается бежать. Когда
приблизились вплотную, стало ясно, насколько они крохотные рядом с храмом. Увы,
стая волков без труда разрывает на части самого могучего оленя…
Когда послышался первый тяжелый удар, Крылов вздрогнул и
отвернулся.
— Не могу смотреть, — признался он. — Умом
все понимаю… но я мальчишкой пробирался по тайным ходам внутри стен, это мой
храм… моя крепость… в моем детстве. Я же не знал, в чью она честь, что это за
знамя.
Воздух вздрагивал, сминался в тугие волны. От храма донесся
слабый стон, словно жаловалось само здание. Храм, названный по имени дебила,
юродивого, неполноценного, — еще жил, не понимал, за что его убивают.
Корчмовцы стояли с Крыловым перед широким окном. У всех лица
бледные, а в рассвете вообще восковые, только глаза горят, как у хищных зверей.
— Какие мы дикари, — сказал Черный Принц со злым
нажимом. — Варвары… с точки зрения нормального сегодняшнего человечка.
Сумасшедшие! И будем сумасшедшими, пока не станут ими все…
Крылов возразил:
— Зачем все? Наше сумасшествие уже пора объявлять
нормой. А сумасшедшими назвать всех остальных… что на самом деле так и есть.
Те, кто дебила считает святым, сами дебилы. Их под нож, под нож…
Земля вздрагивала, под ногами прокатывался тяжелый гул,
словно в недрах проснулись и зашевелились древние могучие боги. Под страшными
ударами стальных муравьев древний кирпич превращался в багровую пыль. Из-за
горизонта начал подниматься оранжевый шар. В его лучах облако каменной крошки
показалось Крылову свежей кровью. Храм еще живет, его убивают, он кричит, там
все залито живой кровью…
Он заставил себя отвести взгляд, поинтересовался с
подчеркнутым холодком:
— А что с Мечом?
— Уже везут, — доложил торопливо
Денис-из-Леса. — Пара сверхтягачей прет… Ну, на которых таскают
космические корабли. Ползут как черепахи, тут все успеем зачистить, даже
бетоном зальем.
Крылов сказал медленно:
— Ребята… А ведь России уже нет.
Долгая пугающая пауза, затем кто-то ответил с надеждой в
дрогнувшем голосе:
— Но есть — Скифия! И есть мы, скифы.
