Черный Принц заявил люто:
— Все, хана, баста!.. Снимаю с себя латы русского
националиста. Сбрасываю!
Яшка сказал ехидно:
— Можно подумать, ты долго усидишь без лат и копья в
жаждущей драки длани.
А Черный Принц все не мог успокоиться, его руки тряслись,
вилкой никак не мог наколоть ломтик рыбы, а когда попытался запить пивом, зубы
стучали о край кружки, как будто барабанщик выбивал зловещую дробь перед
казнью.
— Вот почему я и не хочу быть русским!.. И даже не хочу
жить в этой гребаной России!.. Это же и от моего имени, позоря меня… мордой по
стеклу, втаптывая в дерьмо по уши, президент страны… подумать, президент
страны!.. посылает премьер-министра, посылает директора Кардиологического
центра и его лучших хирургов с наказом: бросьте вы все свои гребаные
эксперименты, бросьте всех своих больных, пусть дохнут к такой-то матери, но
мчитесь в эту лучшую из больниц и спасите именно этого человека!.. Как на меня
посмотрят вот те девушки, перед которыми я стараюсь выглядеть человеком умным и
образованным?.. Это же и от моего имени президент страны, игнорируя умирающего
Святослава Рихтера, велит спасать клоуна, клоуна… мать ее, клоунскую Россию,
для которой скоморох всегда был важнее священника!
Он поперхнулся, Яшка деликатно постучал его по спине.
— Не хочешь жить в России?.. — переспросил он
участливо. — Но эмигрировать нам некуда…
Крылов горько засмеялся.
— Да, Гусев еще не объявил Марс областью России. Но
если России, считай, уже нет… а то дерьмо, в котором стоим по уши, уже не
Россия… то все-таки есть мы.
— Мы? Но мы же русские?
— Гм…
— Что не так?
— Просто вспомнил, что совсем недавно мы были не
русскими, а советскими.
Глава 2
Напротив за столом деликатно смакует пиво, словно
французское вино, Klm — подтянутый, с прямой спиной, интеллигентный, но с
непривычно накачанными для интеллигента плечами. Грудь всегда вперед, спина
прямая, словно, как кавалергард, по часу каждый день стоит у стены, касаясь ее
всей спиной, ягодицами, затылком и локтями, вырабатывая осанку.
Если он сейчас заговорит о слезе невинного ребенка,
промелькнула слабая мыслишка, я его стукну пивной кружкой. Вообще-то давно уже
не встречал таких интеллигентных мальчиков, что за дверью своей квартиры, попав
в более жесткую среду улицы, не прятались как улитки в свою раковину, а
старались отстоять свой пятачок: накачивали мускулатуру, учились бить не только
доводами, как учили интеллигентные родители, но и кулаками. Такие иногда даже
не косили от армии, а сами просились в ВДВ. У таких на всю жизнь остается
амбивалентность: несвойственная интеллигентам выправка и молодцеватость,
желание защищать ставшую в чем-то родной армию, которую вообще во время службы
ненавидели и презирали, но в то же время сохранили и возлелеяли весь мертвый
набор гниющей на корню этой интеллигенции: а кто решать будет, слезинка
невинного ребенка, сила — не аргумент, сперва все просчитать надо… из-за
чего на таких непримкнувших смотрели, как на чужих, и «армейцы», и гнилоинтели.
Справа от Klm чистит креветок, как он представился, Раб
Божий. Может быть, даже назвал настоящее имя, но кто их запоминает, уже с
полгода его знают в виртуальной Корчме именно как Раба Божьего, так он
подписывается в Корчме. Все привыкли представлять худого старика-аскета в
монашеском одеянии, длинноволосого и с козлиной бородкой, но на очной встрече
узрели хоть и худого, но не хилого молодого парня. На сайте православие
защищал, как сразу все поняли, скорее из упрямства, из чувства малограмотного
патриотизма, явно считая Иисуса Христа соратником не то Невского, не то
Донского. Лицо светлое, истовое, нечеловечески праведное, всегда словно бы чуть
приподнятое в направлении к небу, пусть Господь зрит его, верного слугу, что
исполняет Его Волю.
Крылов ненавидел тупое православие, но Раба Божьего любил,
как любят человека абсолютно чистого и праведного, пусть даже не наших
взглядов. Мы все, подумал он, любим и жалеем противников непрактичных, чересчур
честных и щепетильных, которые, в отличие от нас, не ударят в спину, не дадут
подножку, из-за чего мы их всегда… едва только возжелаем, но оттого и не
повергаем, что можем это сделать в любой момент.
В отличие от разжиревших тупых и вечно пьяных боровов, что
играют роль православных священников, Раб Божий светится святостью. В его
чистых глазах всегда любовь и жажда отдать себя всего без остатка Ему. Но Ему
можно отдать, только вытаскивая остальное человечество из болота неверия, куда
их засасывает все глубже…
По другую руку Klm с бокалом чистой родниковой воды сидит
аристократический Гаврилов — высокий, худой, бледный, очень сдержанный и
мягкий в манерах, движениях, голосе, аргументах. Но это мягкость бархатной кожи
на стальном стержне: его невозможно поколебать любыми доводами, если дело
касается возрождения Древней Веры.
Этот знает о славянском язычестве абсолютно все, но в
заслугу не ставит, не так уж много и уцелело после прихода проклятых
византийских попов, что как саранча хлынули на Святую Матушку Русь… да-да, она
была святой и матушкой задолго до рождения среди евреев этого еврея Иисуса
Христа, так вот эти проклятые попы принялись огнем и мечом истреблять все
древние памятники русской культуры, всю ее письменность, живопись, скульптуры,
всю-всю самобытную культуру и всячески навязывать свою, чужую, как удалось
заменить чисто русские имена на чуждые русским еврейские или греческие: Иван, Василий,
Петр, Семен…
Он твердо знал, что единственный путь спасения России —
это отринуть не только православие, как считает Крылов, Журавлев и еще
двое-трое влиятельных корчмовцев, а вообще отбросить чуждое русскому народу христианство
с его чужим богом… дело даже не в том, что он — еврей, не стоит принимать
и немца или араба, надо вообще вернуться к истокам. То есть возродить древнюю
языческую веру. И назвать ее не языческой, ибо это ругательство, а подобрать
термин поточнее…
Ага, вот уютно устроился ненавидимый почти всеми
Матросов — крепкий бык, среднего роста, тоже из интеллигентов, как ни
странно, но порвавший с этой гнилью, подчеркнуто груб, часто потирает
расплющенные на тренировках костяшки пальцев. Знает пять языков, владеет
боевыми приемами, готов подраться, чувство юмора на точке замерзания…
Матросов благоразумно сел между Яшкой и Бабаем— агой, самыми
дружелюбными и открытыми корчмовцами, у которых нет не только врагов, но и
противников. Яшка — долговязый, сутулый, нескладный, чистая душа, искренне
верящая, что из-за океана к нам идет самое что ни на есть благо. Надо только
брать лучшее, а худшее… не брать. То есть Интернет брать, а Бивиса и
Бэдхеда — не брать, не понимая, что весь Интернет-то получили только с
молчаливым условием, что примем и Бивиса, и «не будь героем», и «жизнь —
самое ценное», и тупейших клоунов вместо театра.
Бабай-ага постоянно шутит, улыбается, всем раскладывает
креветок и умело открывает бутылочное пиво. Неизменно веселый и добрый, вечный
гаситель всех конфликтов. Насколько Крылов помнил, Бабай-ага всегда является с
хорошим коньяком, шампанским или пивом — в зависимости куда направил
стопы. Он работает на таможне, где занимаются как раз спиртным, спиртное
достается на халяву, сам пьет, чтобы добро не пропадало, и ко всем является
только с набором бутылок.
