— Конечно!.. Я столько о нем слышала!
— У Алексея нет?
— Нет, — ответила она просто. — У него все
очень… бедновато. Но зато он живет в самом Центре.
— А я, — ответил он, — в самом престижном
районе!.. Центр весь загазован, экологически мерзок, зато мой район
университетский… А комп у меня со всеми наворотами, модем скоростной, а связь…
О, ты все увидишь!
Счастливый, он выскочил на проезжую часть. Машины
проскакивали мимо, здесь останавливаться строжайше запрещено, но один отчаюга
все же решился, почти на ходу открыл дверь.
Крылов быстро запихнул Яну, ввалился следом.
— Уф!.. Гони на Мичуринский проспект.
Он жил небогато, можно сказать даже — бедновато, хотя
зарабатывал неплохо. Просто деньги всегда уплывали меж пальцев. Не раз он
оказывался прижат из-за безденежья к стене, занять в наше время почти
немыслимо, и с той поры заставил себя отложить приличную сумму «на всякий
случай». Сейчас был именно тот случай, и, выскакивая из дома, он захватил с
собой почти половину, чтоб уж точно было с запасом.
По его указке водитель свернул к магазину, на котором горела
надпись «Любимые продукты», припарковал, Крылов расплатился, щедро отстегнув
чаевые, вылез и церемонно подал руку Яне.
Яна, правда, не поняла жеста, выпорхнула с легкостью, он на
миг увидел в разрезе сарафана белые полушария, засмеялась:
— Ты живешь в магазине?
— Я в соседнем доме, — ответил Крылов небрежно. —
Но в моем холодильнике, боюсь, пусто. Давай заправимся по дороге…
— Давай, — легко согласилась Яна.
Крылов открыл перед Яной двери, холл освещен, как в
праздничном фойе театра, подтянутые дружелюбные охранники, молоденькие девочки
за кассами, все в приятной зеленой униформе.
Крылов взял металлическую корзинку, Яна поинтересовалась
тихо:
— А здесь… не переучет?
Он знал, что подобная пустота магазина всегда пугает
провинциалов. Провинциал привык к самым дешевым магазинам, а где дешево, там и
людно, толчея, спертый запах, воздух тяжел от взаимной ненависти…
Он ответил вполголоса:
— Что ты, Яна. Здесь хорошо.
Он вел ее вдоль полок небрежно, словно завсегдатай, хотя был
здесь всего раз, когда помогал Вовкулаку, богатому соседу, наполнить багажник
его автомобиля перед выездом на дачу.
Яна встревоженно скосила глаза на уборщицу. Опрятно одетая
женщина, стараясь сделать это незаметно, быстро прошлась по их следу тряпкой и
тут же исчезла. Пол блещет чистотой, а на полках, подсвеченные лампочками,
сверкают как драгоценные камни экзотичные фрукты, овощи… Да что там экзотичные,
яблоки и груши выглядят такими толстыми, сочными и свежими, словно тоже растут
неведомо под каким солнцем и на какой планете!
А в мясном отделе Яна и вовсе остановилась, тихо обомлев.
Такой роскоши еще не встречала, а Крылов видел в ее глазах недоумение: все
свежее, свежайшее, долго храниться не может… но где же покупатели?
Пока хорошенькая девушка взвешивала ему салаты, в магазине
появился еще один… нет, двое, за осанистым мужчиной шла серенькая, как
куропатка, жена. Мужчина по-хозяйски захватил, не глядя, корзинку на колесах,
погнал ее перед собой, как таран. Жена семенила позади, как и надлежит
добропорядочной мусульманской женщине.
Эта пара двинулась сразу в мясной отдел, Яна убедилась с
тихой ревностью, что на женщине серьги с крупными бриллиантами, каждый стоит
десятка «Мерседесов», но сама женщина в старых растоптанных туфлях, да и
мужчина одет с той великолепной небрежностью, какую могут позволить себе очень
богатые люди.
Крылов поспешил увести Яну дальше по узкому проходу
кондитерского ряда, там с обеих сторон коробки конфет, всякие, разные: от
простых леденцов — и у богатых могут быть причуды — до роскошнейших
металлических ящичков, внутри которых самые лучшие в Европе, лучшие в мире,
лучшие из лучших…
На выходе четыре кассы, ни у одной нет очереди. Милые
девушки, совершенно не накрашенные… наверное, здесь нельзя, зато с умелым
татуажем, чистенькие, свеженькие, тоже вымытые свежие яблочки, ждут их чинно и
воспитанно.
Все четверо Крылову и Яне заулыбались, как своим старым
любимым начальникам, под началом которых им жилось хорошо и вольно. Яна даже
растерялась, к какой же двинуться, но Крылов явно знал про жуткую участь
буриданова осла, широким жестом воздел корзинку и грохнул ею на столик:
— Прошу!
Девушка улыбнулась еще шире, продуктов этот парень набрал на
месячную зарплату инженера, хорошо, настоящие люди с достатком никогда не
выставляют его напоказ, ее пальчики быстро и ловко отстучали по наклонной клаве
агрегата, тот и здесь показал свою выучку: не выплюнул с грохотом чек, а выдал
его вежливо и бесшумно.
Крылов чек не взял, что значит — перед бухгалтерией
шапку не ломает, а продукты переложил в пластмассовый пакет. Охранник сделал
движение: мол, давайте донесу до машины, но Крылов отмел широким жестом:
— Я живу в соседнем доме!
На лицах охранников, как и девочек за кассами, появилось
одинаковое выражение почтения. К их магазину примыкает элитный дом, построенный
по индивидуальному проекту. Весь участок огорожен, охрана на входе, известно
про подземные гаражи, а зимние сады видны издали. Еще доходят какие-то смутные
слухи про выделенки, оптоволокно и прочие непонятные вещи. А когда видели, как
из ворот выезжает потрепанный «жигуль», то знатоки шепотом говорили, что у
этого чудака под капотом упрятан мотор от «Феррари» ручной сборки.
По пути остановился у аптечного киоска. Купил презервативы.
Симпатичная продавщица, обнаженная до пояса, с мелкими, как пипетки, сиськами,
улыбнулась мило, спросила дразняще:
— Вам завеpнуть или натянуть?
Яна громко фыркнула. На улице ветерок шелестел травой у
обочины, тоже сочной, зеленой, выращенной на витаминах и анаболиках. Яна не
поняла многозначительных слов Крылова про соседний дом и, когда он провел ее
мимо оградки с охранниками к замызганному зданию старенькой хрущобы, ничуть не
удивилась и не огорчилась. Треть москвичей живут в хрущобах, каждый
обустраивается как может, и все надеются, что вот-вот их снесут и взамен вселят
в роскошные хоромы.
За выметенным и выдраенным до блеска участком престижного
дома начинался участок дома простого, а значит — неблагополучного. Сразу
словно солнце зашло за тучу, здесь темно, грязно, на выщербленном тротуаре
блестят сочные плевки, в ямках и выбоинах грязные обертки от мороженого, смятые
сигаретные пачки, темные окурки, обгорелые спички, застрявшие со времен их
изобретения, сломанная оградка перед домом, обглоданные неведомой силой кусты,
и без того жалкие, засыхающие, облупившиеся…
Его дом назойливо показывал всем, что он составлен из
грязно-серых плит. Составлен кое-как, плиты кое-как состыкованы, щели
подчеркнуто небрежно замазаны темным цементом. Крылов всякий раз представлял,
как однажды гигантские руки небрежно составили эти кубики, зачерпнули в
гигантский мастерок темного раствора, мазнули по стыкам, почти не глядя, в то
время как сам суперкаменщик лениво болтал с соседом, мало обращая внимания на
опостылевшую работу.
