— Ты и с виду, того… респектабельный… Пузо уже есть,
еще чуток отрастишь — и полный порядок, щеки надо бы до плеч, но уже
сейчас смотришься солидно. Больше слушаешь, чем ляпаешь языком, как корова
хвостом. А пока молчишь, все думают, что умный… Ладно, мы с этим решили, ты не
спорь, у скифов что… дисциплина, во!.. Ты давай еще раз обоснуй доктрину… какое
я слово ввернул, а?..
Крылов спросил нетерпеливо:
— Что за доктрина?
— Мы все хотим втоптать в землю этих дебилов, верно?
Верно. Но надо базу подвести, базу! А то как собаки, чувствуем, даже понимаем,
а выговорить не можем.
Крылов поерзал, передвинулся вместе со стулом дальше в тень,
отпил пива и только тогда заговорил, видя, что все, устав его дожидаться,
вот-вот заговорят между собой:
— Я думаю, никто не будет оспаривать тот факт, что природа
выпускает особи любого вида, в том числе и человека, в… скажем, ассортименте.
Основная масса в серединке, а по краям — крайности. Самые высокие и самые
низкие по росту, самые толстые и самые худые, самые умные и самые тупые… и так
далее. То, что в серединке, мы и считаем нормой человечества. По нему и кроим
цивилизацию, это большинство создает законы, диктует моду, строит, копает,
воюет и прочее.
— Переходи к выводам, — предложил нетерпеливый
Klm.
— А вывод прост, — ответил Крылов
невозмутимо. — То же самое относится и к моральным устоям. На одной
крайности — подвижники, альтруисты. Которые ничего для себя, а все для
человечества, а на другой — вся та мразь, отбросы, извращенцы, тот брак,
что не в состоянии жить нормальной жизнью нормального общества, а всегда будет
нарушать законы. Их невозможно исправить: природа, как я уже говорил, выпускает
широкий ассортимент, чтобы крайности гибли, а наиболее здоровые давали
потомство, улучшали род людской. Сейчас эти крайности не гибнут из-за нашей
дурацкой морали, что спасает жизни всем ублюдкам, уродам, дебилам,
преступникам. Мы идем против законов природы, за что уже начинаем
расплачиваться: вот-вот генетическое загрязнение вида гомо сапиенс станет
неотвратимым!.. Ладно-ладно, Тор уже зубами скрипит! Он из тех, кто сразу
заглядывает в конец книги. Так вот я предлагаю занести в нашу Заповедь Скифа
пункт, что брак рода человеческого следует уничтожать. Ессно, на стадии
беременности. А что проскочит, такое будет случаться часто, то будем убирать
уже в родильных домах. Третий этап — окончательная зачистка. Это уже среди
взрослых особей. Ведь кто-то, родившись здоровым и сильным, может не просто
спиться, а стать неисправимым наркоманом, извращенцем, маньяком. Этих тоже надо
будет зачищать, оставляя сынов Скифа народом чистым и здоровым.
Дотоле молчавший Матросов в задумчивости побарабанил
пальцами по столу.
— Идея здравая, хотя тебе придется выслушать… и потом
долго терпеть вопли о фашизме, евгенизме и человеконенавистничестве. Как будто
желание сделать род людской здоровым и красивым есть человеконенавистничество,
зато создание условий для его загрязнения извращенцами и спидоносцами —
любовь к человеку!
— Не так, — ядовито поправил Раб Божий.
— А как?
— Любовь к простому человеку, — подчеркнул Раб
Божий. — Это очень важно! Ведь не зря же наши политики… вон даже умнейшие
мичуринцы! — посещают футбол или хоккей. Чтоб, значит, завоевать любовь
простого человека. Ведь проще футбольного фаната разве что червяк, да и у того,
говорят, уже обнаружили проблески интеллекта.
Крылов отмахнулся:
— Не перебивай, сам перебьюсь. Так о чем я?
— О зачистках, — сказал Klm с уважением. —
Костя, а правда, что ты был в какой-то группе коммандос?
— Брехня, — ответил Крылов с удовольствием,
улыбнулся таинственно и подвигал плечами, словно поправлял ремень
гранатомета. — Я же философ.
— Ладно, тогда ответь, философ. Где грань между
здоровым и больным? И второй вопрос: кто проводить эту грань будет?
Крылов поморщился:
— Это два вопроса, которыми всегда торпедируют любое
начинание… Как будто не видно каждому, где человек здоровый, а где неизлечимо
больной наркоман-дебил!.. Но ты прав. Трудности начинаются не с ними, а с
полуздоровыми. Куда их отнести? Можно, конечно, отложить это юристам, чтобы
подобрали формулировки, но мы же знаем, что такое поручить юристам… Но вот
вариант: выделить ежегодную квоту на зачистку в роде человеческом энного числа
неизлечимо больных или рецидивистов. Сто, тысячу или десять тысяч — это
неважно. Главное — что все будут об этом знать, будут страшиться попасть в
их число. Сперва от страха, а потом быть здоровым войдет в моду.
— Наши юристы сами потащат нас в Международный
суд, — сказал Гаврилов зло. — Сами же, сволочи, и потащат!
— Да? — удивился Крылов. — А это еще что
такое за Международный суд? Мы, скифы, его учреждали? Нет?.. Ну так пусть и
катится он со своим липовым международным статусом. Вообще давайте посмотрим на
вещи здраво. И вспомним, как это начиналось… Однажды первобытные люди начали
жить обществом. Злобных и неуживчивых изгоняли. Оставались те, кто уживался в обществе,
принимал его законы. А законы в обществе, подавляя в чем-то свободу
индивидуума, повышали выживаемость общества в целом. Общество людей
разрасталось, люди стали доминирующим видом на всей планете. И везде, куда бы
ни поселялись, из своего круга выбирали самых сильных, чтобы те охраняли
общество. Ведь биология вида такова, что, несмотря на прополку, в каждом
поколении рождается все тот же процент сумасшедших, злобных, склонных к
вспышкам немотивированного насилия… Все шло нормально, все срабатывало, когда
прополка эта велась… Но вот созданная людьми власть для защиты этих же людей
постепенно сумела обособиться, начала вести себя от людей независимо, а в
отношении преступников и всякого человеческого мусора вообще выработала
странную линию, именуемую современной юриспруденцией. То есть, если народ,
создавший эту власть для себя, для своей защиты, кричит, что преступников надо
казнить, то эта власть важно вещает в ответ нечто о гуманности, о сверхценности
любой жизни, даже сорняка, сверхценности любого мусора. Даже о том, что мусор
тоже имеет право жить и существовать… Более того, пользоваться всеми правами,
что и культурное растение…
Тор прервал:
— А у нас, скифов, власть и народ — одно. Верно?
— Верно, — ответил Крылов. — Только тогда
народ силен. Мы будем, как власть, везде и всюду примитивно и понятно каждому
человеку из народа защищать скифов. За каждого убитого скифа убивать троих, а
то и пятерых… предполагаемых противников. Из-за чего русские, попадая в любую
страну, тут же стараются отказаться от своей русскости? Это курды и через сто
или пятьсот лет — курды в любой стране, а русские уже через поколение не
знают русского языка. Да все потому, что русским быть — позорно,
беззащитно, невыгодно. Выгоднее примкнуть к любой нации, которую правительство
и военные силы защищают. Так это было?
— И есть, — буркнул Гаврилов. — Нет ничего
беззащитнее на свете, чем быть русским.
