— А зачем было, — пробормотал он, — всучивать
нам дорогой офис за копейки?
Алексей смотрел на него с тем же оттенком насмешки и
зависти.
— Кому-то вы понадобились, — сказал он
покровительственно. — Кто-то в вас готов вложить бабки. Пока вот так, себя
не афишируя. Голову даю о заклад, что у вас тут «жучки» всюду. А то и
телекамеры! Ты проверял?
Крылов сказал совсем убито:
— Даже в голову не приходило.
Алексей фыркнул:
— Тоже мне, политик!.. Да тебя и куры заклюют. И всех
ваших скифов лапами загребут. Младенцы… На что вы рассчитываете? Эрпэгэшники!..
Ладно, я хотел спросить о Яне. Она мне позвонила в офис, что уже едет. Я
перезвонил в квартиру через часок, она уже там, отсыпается… Понравилась?
Крылов не мог встречаться с ним взглядом, что-то в Алексее
прямее, откровеннее, что теперь называют — честнее, хотя совсем недавно
для этой честности было совсем другое название.
— Сам знаешь, — ответил он наконец без
охоты. — Это настоящая женщина. Все остальные, что заполнили мир, только
ее отражения.
Алексей хохотнул, затем без перехода широко улыбнулся:
— Точно. Эта провинциалочка стоит много… Из-за таких в
старину случались войны. Сейчас не воюют, но разборки бывают… Измельчал народ!
Нет, иногда все же из-за таких создаются империи, только уже не
государственные, а финансовые или мафиозные. Все только бы завоевать или
отвоевать такую вот, нестандартную…
Крылов хмуро сопел. Алексей не дурак, но, став главой движения
дебилов, сможет ли долго оставаться веселым и раскованным? Его дебилы умом не
искрятся, оригинальные мысли не выдают, не шутят, многие даже смеяться не
умеют. Но эта смена имиджа ему предстоит потом, а сейчас он умен и весел,
опередил… для многих их незримое состязание выглядит как соперничество из-за
женщины, идиоты, хотя, если честно, так оно и есть. У Алексея уже быстро
растущая партия, сторонники, спонсоры, он умеет пользоваться всем
нагромождением этой глупости, называемой общечеловеческими ценностями, в то
время как он, Крылов, старается весь этот горный хребет нелепостей вбить в
землю до основания…
— Да, — ответил он вынужденно, — она того
стоит.
Алексей сказал весело, блестя глазами, живой и подвижный:
— Ладно, давай так. Тупые быки бьются на ринге, но мы
ведь интеллектуалы, верно?.. А в любых боях высший приз — женщина. Пусть
наша схватка пройдет честно и открыто. Наш ринг — просторы страны. Условия
победы — кто создаст крепкую партию… Нет, я верю, что и ты что-то сумеешь
создать… хоть и хиленькое. Офис все-таки уже есть, ха-ха! Пусть победит тот,
чья партия окажется действующей, а не мертворожденной, и добьется наибольших
успехов!
Сердце Крылова стучало часто. Внезапно прихлынула злость,
иногда мутилось перед глазами. Он чувствовал, как горячее дыхание обжигает
горло.
— Принимаю, — ответил он хрипло. Голос был
сдавленным. — Принимаю!.. Но ты в самом деле веришь, что она предпочтет
лидера дебилов?
Алексей цинично улыбнулся:
— Но я-то не дебил?.. И ты это знаешь.
До празднования великой победы над Зорапионом остались
считаные дни. Крылов воспрянул духом, велел спешно объявить скифам, что все
услуги фирм, обещавших бесплатно предоставить пирожки и мороженое, будут
оплачены.
В одной из комнат поставили мощный аппарат экспресс-кофе,
там постоянно жужжало, оттуда катили возбуждающие запахи, пахло свежими
булочками.
Трое молоденьких девушек разносили скифам кофе и бутерброды.
В первый день они пробовали обнажиться, но, к чести скифов, никто не клюнул, а
грубый Тор сказал сразу, чтобы эти замашки Литинститута оставили за порогом.
Мол, скифы сами могут сорвать одежду. И вообще, как там, предпочитают смирять
рабынь и ломать хребты… или крестцы, черт его знает, что это — коням
ретивым.
Откин сказал озабоченно:
— А наша игра зашла слишком далеко! Это уже не игра, а
дело сурьезное… А раз сурьезное, то пора очертить и какие-то общие цели. Мы
пока что занимались только самим скифом, его моральным обликом, так сказать,
его верой и культом Меча… А что насчет экономики? Ведь, если верить
гнилушникам, миром правит экономика!
Крылов поморщился:
— Это они вдалбливают всему миру, потому что сами
ничего выше своего живота не видят. Ниже видят, только и смотрят, а вот выше…
Миром всегда правили идеи! И будут править. А что экономика? Цивилизацию можно
повести, я говорю только для примера, и по варварскому варианту!
Откин испуганно прервал:
— Это что же… назад в прошлое?
— Вперед, — огрызнулся Крылов. — Только
крайний идиот полагает, что варварство — это дикари с дубинками…
— Тогда я этот идиот, — сказал Откин убито.
— И я, — вякнул Бабай-ага.
— Варвары, — объяснил Крылов, — это не
степень культуры, а позиция. Варвар может быть и с «калашниковым» в руках, и на
космокорабле!.. Идиоты те, кто думает, что сперва был варварский мир, а потом
началась цивилизация. Ага, и вы так думали? Ну, с вас что возьмешь… Скифы! Мало
ли что в старых книгах писали! На самом деле сперва начиналась цивилизация.
Конечно, каменные топоры, копья, то да се, но уже цивилизация.
Цивилизация — это когда общество способно себя обеспечить. А варвары —
это народ, племя или организация, которая живет набегами, войнами, терроризмом,
шантажом. Наши народы в древности считались варварами вовсе не потому, что ниже
по культуре Римской империи, а за то, что ежегодно получали дань с
Константинополя! Богатая цивилизация предпочитала откупаться от нас, древних
славян, давала нам золото, шелка, дорогие вина, драгоценные изделия, которые мы
производить не умели, а покупать не хотели. Отнять, захватить — было делом
чести, делом доблести и геройства. Классическими варварскими сообществами были
Киевская Русь, начиная от древних легендарных князей и кончая князем
Владимиром, затем вся героическая Запорожская Сечь, где работать считалось
позорным, ценилось только награбленное, затем донское казачество с его
знаменитыми походами «за зипунами» на легких чайках к берегам Персии…
Откин смолчал, но Матросов быстро возразил:
— Но все эти разбойники овеяны славой. О них поют, их
любят.
— Как всяких робингудов, кармалюков, довбушей,
картушей, — согласился Крылов. — Мы можем использовать эту любовь… и
подсознательное желание людей пограбить богатых. А когда мы награбим столько,
что на нас начнут коситься как на новых богачей, тогда плавно переведем рельсы
в сторону цивилизации. Грабить станем меньше, производить больше. Но дух народа
останется по-прежнему полным гордости.
Раб Божий с сомнением покачал головой:
— Гордости и надменности к тем, кто зарабатывает хлеб
честным путем? Но как таких людей заставить отойти от грабежей, которые есть
предмет гордости, к презренному труду?
