Под ногами оказалась вычищенная до блеска лестничная
площадка. Дверь красиво обита дорогой кожей, в середину врезан телескопический
«глазок», а перед дверью разлегся толстый коврик средней загаженности.
Крылов поднял руку к звонку, это и есть квартира Откина, но
не нажимал, боясь потерять мысль. Мы разрушили Союз, напомнил он себе, ввергли
себя в глубочайший кризис и отдали страну на растерзание негодяям не только из
«ненависти к совку», но еще и из-за вот такого же дешевого рационализма. Всех
заела мысль, что множества вещей, в которых приходится участвовать… скажем,
ходить на субботники, можно было бы с тем же успехом и не делать. И это была
правильная мысль. Можно бы жить куда удобнее и лучше, не тратя сил и времени на
глупости. Беда в том, что эта мысль вышла из берегов, как река весной, и
затопила все и вся.
— Жить удобнее и лучше, — пробормотал он, —
куда это заведет…
Эта идейка — что, дескать, не нужно делать ничего, что
не несет в себе конкретной пользы тебе или другим людям, — тесно срослась
с другой, столь же рациональной на вид и столь же недалекой: что можно делать
все, что угодно, если это не приносит окружающим конкретного вреда. Поэтому,
например, можно заниматься проституцией, ибо «в этом нет ничего плохого».
Верно, нет. Проституция общественно полезна, это, как бы выразиться
поделикатнее, медицинский факт. И тем не менее общество торжествующей
проституции гнусно. Каждая удачливая проститутка утверждает своим успехом
проституцию как стиль жизни, причем во всех сферах жизни, а не только в сексе.
Внезапно он ощутил, что его пристально рассматривают в
спину. Ощущение было жутковатое, почти мистическое, ведь на площадке, кроме
него, нет никого. Потом вспомнил, что напротив тоже дверь, не такая роскошная,
как у Откина, оттуда могут рассматривать и уже вызывать милицию: больно
подозрительный тип — стоит перед дверью соседа, не звонит, но и не уходит.
Киллер, наверное…
— Проститутки, — пробормотал он, — может, и
полезны, но проституция как стиль отношений, извините, опасна. И не позовешь
ты, сосед, милицию… Ибо захочешь увидеть, что соседа ограбили! Это так приятно,
это так по-русски…
Он нажал кнопку звонка. Пока за дверью шлепали босые ноги,
гремели замки, спешно додумывал, что этические действия не приносят конкретной
пользы и не обязаны приносить таковую. Они могут быть вредны, более того —
очень опасны, для того, кто их совершает. Это не является аргументом против
них. Этическое действие имеет целью утверждение справедливости, и только это
одно. Справедливость создает основания для большей справедливости. И только.
Откин открыл, мокрый, со взъерошенными волосами, в трусах до
колен.
— А, депутат, — сказал он жизнерадостно. —
Входи, у меня холодное пиво…
— О пиве забудь, — сказал Крылов мрачно. — Ты
из Интернета когда-нибудь выходишь? Не дозвониться. Одевайся, там Замполит
ждет. Едем в офис… по дороге заедем в кафе.
— По пиву?
— Забудь, — посоветовал Крылов уже злее. Сам
невольно облизнулся, представив на губах солоноватую пену. — Просто народу
надо бросить свежую инфу. Да побыстрее ты!
Он так и не стал входить, медленно потащился обратно. Если
бы мне, мелькнуло в голове, пришлось решать, какие дома ремонтировать в первую
очередь, а какие оставить на потом, я бы пошел и посмотрел, в каких подъездах
больше мусора. И поставил бы на ремонт в первую очередь те дома, в
которых — пусть даже они разваливаются! — мусора меньше. Рассуждение
тут очень простое. Люди, убирающиеся в своем доме, даже если он разваливается,
тем самым показывают, что не хотят жить в грязи и готовы что-то сделать, чтобы
в ней не жить. Их и надо выселить в лучший дом или отремонтировать старый. Те
же, кто махнул на все рукой, тем самым показали, что вполне довольны жильем.
Или, по крайней мере, смирились с ним. Их и не надо переселять — им это,
по сути дела, не очень-то и нужно. Они остаются в России. А тех, кто убирает за
собой, кто готов убирать, кто, как лягушка в банке с молоком, упорно дрыгает
лапками, отказываясь тонуть, тех забираем в Скифию.
Последние слова пробормотал вслух, уже залезая в машину. К
счастью, Замполит открыл все двери, ветерок гуляет во всех направлениях.
— Забираем в Великую Скифию! — повторил Замполит с
чувством. — А че?.. Им тоже дадим строить. Не все ж самим таскать эти
глыбы.
— …на эти чертовы пирамиды, — добавил Крылов.
Пояснил туманно даже для себя: — А ведь снова начинаем таскать…
Подъезжая к офису, Замполит изумленно присвистнул.
В Центре припарковаться вообще проблема, но на этот раз перед офисом
«Великой Скифии» как на острове Рапа-Нуи, куда выползают спариваться гигантские
черепахи: все занято блестящими горбиками машин, от простеньких «Жигулей» до
навороченных иномарок.
— Это не к нам, — объяснил Крылов
огорченно. — В этом здании знаешь сколько фирм?.. Это муравейник, а не
дом.
— В прошлый раз было поменьше, — проворчал
Замполит.
— У кого-нибудь собрание, — объяснил Откин. —
Бабки делят!
Машину Замполит припарковал за два квартала. Крылов
помалкивал. После того как заехали в кафе и дали адрес офиса, у него крепло
подозрение, что теперь и сюда ломанутся всякие разные.
Охранник улыбнулся им как старым знакомым, что, правда, не
помешало пропустить их через хитрый коридор, где проверили и просветили на
предмет оружия, взрывчатки, наркотиков и прочей гадости.
Еще в коридоре они наткнулись на группки возбужденно
галдящих парней, а когда открыли дверь, то отшатнулись от гвалта, рева,
возмущенных выкриков. Народу битком, огромный зал забит, сидят на подоконниках,
на столах, все красные, орут, спорят, над головами потрясают листками бумаги.
— Это тоже наши? — спросил Крылов с
недоверием. — Я их вижу впервые.
— Наши тоже есть, — утешил Замполит. — Только
наших теперь называем членами Политбюро… или Великого Курултая, как хочешь.
Руководят. Остальные в дальней комнатке вырабатывают стратегию… Давай поспеши!
В дальней комнате пахло крепким кофе. И хотя кондишен
работал в полную мощь, но Крылов сам не курил, и потому курильщики изгонялись в
коридор, тем самым став скифами второго сорта. Здесь же пахло хорошо и
мужественно.
Старая гвардия: Черный Принц, Klm, Раб Божий, Матросов,
Бабай-ага — сидели за одним столом, орали друг на друга, передавали по
столу исчерканные листки. Бабай-ага сидел за ноутбуком.
Крылов ощутил неловкость, все почему-то встали,
зааплодировали. Он пробовал отшутиться, но шуточки не лезли на язык, наконец
сказал с досадой:
— Да ладно, достали!.. Но мы в самом деле добились
большего, чем хотели. Мы в самом деле теперь в Думе. Сейчас там идет передача
власти… Нет, еще не идет, мне позвонили, сказали, что на той неделе выпишут
депутатский билет. И еще, нам надо выбрать еще двоих, которые будут
представлять нас в Думе. Понятно? Подумайте еще и над этим.
