Все как с дурацкими гороскопами, чего уж нелепее, а вон
взрослые и вроде бы с титулами люди на полном серьезе выясняют, кто из них
Козел, а кто Осел, да еще китайский Козел или греческий… А делались эти
гороскопы, гм, да уже видно, как они делались, стоит посмотреть на
корчмовцев-скифов!
Глава 3
На одно из заседаний инициативной группы, которую уже звали
Скифским Политбюро, Денис принес огромный лист ватмана. Молча развернул,
приколол к стене.
Исполинский Черный Меч, установленный острием вверх, грозно
и уверенно грозил низкому московскому небу. Он был установлен на массивном
пьедестале, очертаниями напоминавшем погребальный курган. В сторонке архитектор
изобразил деревья: скорее для масштаба, чем для красот.
Черный Принц поморщился:
— Да ладно тебе… Уже один раз ставили.
— Засчитал себе поражение? — быстро спросил
Денис-из-Леса. Он покраснел, взволновался, даже уши покраснели и
распухли. — Но мы уже не те, что были тогда, не заметил? Сейчас мы бы тех
казачков…
Черный Принц фыркнул и отвернулся. Гаврилов сказал мягко:
— Да, это не тот Меч… Этот во дворе не установишь. Так
что с ним будет еще труднее. Разве не так?
Крылов с удивлением рассматривал эскиз.
— Ого!.. Это же какого он размера…
— Вон все расчеты, — сказал Денис-из-Леса.
— Да что мне цифры, — ответил Крылов с
неудовольствием. — Я философ, а не каменщик. Ты мне дай…
— Все понял, — ответил Денис-из-Леса
быстро. — В высоту он будет… гм… с собор Василия Блаженного… Ну, чуть
повыше. Раза в три. Собор Василия Блаженного — это такая многолуковная
церковь, что на Красной площади… Может быть, кто видел? А в ширину, понятно,
пропорционально.
Меч даже на эскизе поражал зловещей красотой. Была в ней
ярость молодого народа, которому палец в рот не клади, который будет расти и
учиться стремительно, в бешеном темпе, за косой взгляд в свою сторону шарахнет
по голове, а чуть подросши, начнет вступаться за справедливость и на улице.
— Круто, — сказал Крылов. — Круто. Даже не
представляю, где поставить… такой огромный.
— Меньше делать не стоит, — сказал Денис-из-Леса
быстро. — Сразу исчезнет эффект!
Крылов поколебался, согласился:
— Да, мельче не стоит. Но где? Надо просмотреть карту.
А грубый Тор брякнул:
— Где-где! Да на месте Васьки Блаженного. Снести его к
чертовой матери.
Все рассмеялись. Увы, даже власти московского мэра для сноса
такой ценности русского народа будет недостаточно.
Из соседней комнаты, где установили компы и куда провели
оптико-волоконную связь, раздраженные голоса звучали все громче. Крылов толкнул
дверь, остановился, оглушенный криками. Красные, разъяренные, Klm и Тор вот-вот
были готовы броситься друг на друга с кулаками. На миг Крылову захотелось
посмотреть, что же стоит сунь-хунь Klm против кулаков Тора, но совсем не
скифское благоразумие заставило перешагнуть порог со словами:
— Тихо-тихо! Я принес решение.
Оба обернулись злые, с перекошенными рожами. Klm, более
быстрый в реакциях, спросил:
— Какое решение?
— А о чем спорите? — поинтересовался Крылов.
Тор выругался. Грубо и коротко. Klm сказал зло:
— Костя, я тебя не посылаю, но если тебя кто послал, то
иди ты… иди, иди, иди!.. Не знаешь, а лезешь. У нас тут разные подходы к
религии. Я имею в виду, религии скифов.
Тор сказал раздраженно:
— К вере, идиот!
— К религии, дебил!.. Не можешь отличить религию от
веры!
Крылов раскинул руки, придержал:
— Ребята, ребята!.. Вот как раз по этому поводу я и
зашел. Только вы двое, оба такие рыцарственные и здоровые, можете придумать,
как вернуть прежнее значение клятве. Без этого, как вы понимаете, никакой
скифскости нам и не светит.
— Прежнее? Это какое? — спросил Тор подозрительно.
— Сакральное. Издавна… прямо с пещерных времен! —
замечено, что человек, накладывающий на себя ограничения, выше и достойнее
«свободного и не связанного клятвами и предрассудками». Ограничения
накладываются клятвами, обетами. Неважно, в чем рыцарь, монах или современный
офицер клянется: совершать или же, наоборот, воздерживаться от свершения неких
поступков, но он накладывает на себя некоторые ограничения. Так вот каждый скиф
должен давать клятву…
Он задумался, а Klm, уже чуточку остыв, спросил хмуро:
— Какую?
Крылов отмахнулся:
— Да сейчас это неважно! Придумаем. Главное, чтобы
произносил. Это сразу вводит его в ранг людей высшего сорта. Скиф начнет
чувствовать себя не уродом среди нормальных людей, а суперменом среди обычных.
А это значит, что он не отступит под напором этих обычненьких, а
наоборот — они начнут стремиться в скифскость!
Тор расправил плечи.
— А это — арийскость. Настоящая, нордическая.
Klm снова окрысился:
— Да пошел бы с арийскостью, фашистенок недобитый…
Крылов сказал быстро:
— Вы же говорите об одном и том же! Арийскость есть
низшая фаза скифскости. Ну, был такой пастушечий народ ариев… Лучшие из них
превратились в киммерийцев, а потом в скифов. Скажите, вы что-нибудь придумали,
как скиф должен отличаться от нескифа? Не носить же всем надписи на майках? А
если в костюмах?
Klm фыркнул:
— Надеть нарукавные повязки. Либо со свастикой, если мы
арийцы, либо с желтой звездой, если мы… наоборот.
Тор задумался, наморщил лоб, забормотал:
— А что, в самом деле надо обряды какие-нибудь… Или
ритуалы. Ну, как вон, помню, у пионеров было приветствие… Вот так рукой к
виску… нет, так военные, а вот так, ко лбу через грудь… Нет, так фашисты… Или
коммунисты? Нет, у коммунистов вроде бы своего приветствия не было. Или было?
Черт, как давно это было… И чтоб вставали при гимне!
Klm фыркнул громче:
— Каком гимне?
— Нашем, конечно, — сказал Тор с
неприязнью. — Скифском! А ты уж размечтался о своем жидовском?..
Klm покраснел, надулся, как индюк, уже готовый доказывать,
что он, как офицер и сын офицера, тем более — внук офицера по двоюродному
дяде, не может быть евреем, евреи в его части вообще не служили, но все равно
он не антисемит, так как Есть Вещи, Которые Терпеть Нельзя, но дверь
отворилась, вошел Бабай-ага, который звучно шлепнул себя по лбу, завопил:
— Слушай, у тебя голова не только для парика! Это в
самом деле идея. Надо свой гимн придумать. Нет, придумывают разные песенки, а
гимн… да не сбацать, гимн — создают. Надо гимн создать. Покруче! Чтоб как
только услышишь, чтоб сразу в слезы, чтоб сопли до пола, рев, сердце чтоб
рвалось из груди навзрыд и вообще… несдержание чувств наблюдалось!..
