Указом Президента РФ от 14 января 1992 г. № 20 «О защите государственных секретов Российской Федерации», постановлением Правительства РФ от 2 апреля 1992 г. № 220 «Вопросы защиты государственных секретов Российской Федерации», а также временным положением «О порядке доступа к архивным документам и правилах их использования» предусматривалась упрощенная процедура рассекречивания по отдельным группам архивных документов. Документы, созданные до 1941 г. включительно, объявлялись открытыми и подлежали полному рассекречиванию комиссиями, созданными при архивных учреждениях. Документы, созданные после 1941 г., при необходимости рассекречивались с участием представителей ведомств. В этот период были рассекречены огромные комплексы документов, только в 1992-1993 гг. были сняты ограничения с 3,5 млн. дел.
Для выявления и рассекречивания документов, ставших основой доказательств на процессе по делу КПСС, была сформирована специальная Комиссия при Президенте РФ, которая оперативно рассекречивала документы АП РФ, РГАСПИ, ЦА ФСБ РФ, РГАНИ. Подавляющее большинство этих документов впоследствии опубликованы.
Несмотря на достаточно благополучную картину, было очевидно, что и «Основы…» все-таки не определили четкий порядок допуска исследователей к документам. Особенно это касается документов, находящихся на временном ведомственном хранении: порядок доступа к этим документам определяется в соответствии с правилами, созданными самими учреждениями-фондообразователями. Они должны согласовывать свои решения с государственными архивными органами. Казалось бы, на первый взгляд, абсолютно бесконфликтная ситуация. Вместе с тем она несла новые, вернее, возвращала старые традиции, но на новом этапе и в новых условиях. Лишенные «Основами…» своих привилегий, отраслевые ведомственные хранения вернули свое могущество через очень краткий срок. Уже через два месяца Верховным Советом РФ был принят закон «О государственной тайне», в котором наряду с весьма позитивными положениями был определен порядок рассекречивания, в нем решающее слово было за ведомством. Указ Президента РФ от 17 марта 1994 г. об Архивном фонде Российской Федерации вернул и узаконил Прежние отраслевые депозитарные хранения
{814} для Министерства иностранных дел РФ, федеральных служб внешней разведки и безопасности, Министерства внутренних дел РФ, Министерства обороны РФ, Министерства РФ по атомной энергии и для других организаций и учреждений. Понятно, что определяемый этим же актом порядок согласования решений и взаимодействия этих могущественных ведомств с Государственной архивной службой России не менял сути дела. Рычагов воздействия на чиновничий мир архивная служба не имела, помещений для приема документов также не было. Странно, но факт: в отсутствии правовой базы рассекречивание документов проводилось оперативно и планомерно, а когда таковая была создана, эта работа зашла в тупик.
Все последующие шаги осуществлялись в полном соответствии с имеющимися законодательными актами. Однако закономерным следствием использования вновь созданной законодательной базы стал бюрократизм. К работе привлекается большое число чиновников — представителей тех самых ведомств, которые были глубоко не заинтересованы в снятии грифов секретности и часто не имели ни времени, ни желания принимать участие в работе Межведомственной комиссии по защите государственной тайны. При этом позиция РоСархива, выражающего интересы госархивов, стала отныне по отношению к властным структурам инициативно-просительной.
Вот характерная ситуация, сложившаяся в отношениях между Росархивом и Министерством иностранных дел России. С одной стороны, согласно утвержденному Президентом России в марте 1995 г. Положению о МИД РФ
{815}, оно приобрело право постоянного хранения международных договоров России и материалов архивов внешней политики России (что не соответствует нормам «Основ законодательства РФ об Архивном фонде РФ и архива»). С другой стороны, МИД РФ в соответствии с Положением об Архивном фонде РФ заключил в августе 1995 г. соглашение с Росархивом о депозитарном хранении своих документов.
Особое место в архивной системе нашей страны до определенного времени занимал Архив Президента РФ, остававшийся, несмотря на утверждение «Основ законодательств» о невозможности существования секретных архивов на территории Российской Федерации, таковым, т. е. секретным. В состав так называемого «Кремлевского» архива (VI сектор Архива Общего отдела ЦК КПСС, а с июля 1990 г. — Архив аппарата Президента СССР, сейчас — Архив Президента РФ) вошли документы Политбюро и Президиума ЦК КПСС, комиссий ЦК РКП(б) — КПСС, материалы ряда съездов и пленумов ЦК ВКП(б) — КПСС, личные фонды советских партийных и государственных деятелей, в том числе фонды И.В. Сталина, Г.М. Маленкова и других. Сосредоточив в своих фондах важнейшие документы по политической истории России XX в. и осуществляя их постоянное хранение, Архив Президента РФ стал местом для работы привилегированных исследователей; допуск к его фондам можно получить только от Администрации Президента РФ.
Одновременно с проведением работы по рассекречиванию архивных документов в периодической печати стали появляться публикации источников, носящих разоблачительный характер, однако без указания на место хранения, без должных комментариев об источниковой базе и принципах отбора документов. Такое некорректное использование архивных документов, порождающее неомифологию по сталинской формуле «История есть политика, обращенная в прошлое», вызвало справедливое возмущение специалистов и общественности. Только активное вмешательство прессы и общественности изменило это положение (Известия. № 131. 1994 г. 13 июля; № 208. 1995 г. 2 ноября и др.): оно стало причиной появления специального распоряжения Президента Российской Федерации от 22 сентября 1994 г. о порядке рассекречивания архивных документов. Этим распоряжением предусматривалась поэтапная передача документов в профильные федеральные архивы — РГАСПИ и РГАНИ. Тем не менее от принятия решения и начала научного освоения документов (в частности, методика систематизации и описания в Архиве Президента РФ несколько отличается от традиционной, принятой в отечественном архивоведении) и их передачи в госархивы до обеспечения широкого и свободного допуска к ним — дистанция огромного размера. Поэтому обсуждение этой проблемы продолжилось в прежних обеспокоенных тонах. На страницах «Slavic Review» еще весной 1993 г. развернулась дискуссия американских историков (Марка фон Хагена, Элен Мицкевич и других), посвященная профессионально-этическим проблемам общения западных ученых и российских архивистов. Особое беспокойство у американских исследователей вызывало тяжелейшее положение, в котором оказались российские архивы, толкающее их руководителей на столь непопулярные «коммерческие» отношения, которые выходят за рамки общепринятых цивилизованных норм
{816}. В 1994 г. Американской ассоциацией славистов и Американской ассоциацией историков создается совместная комиссия для изучения ситуации в архивном деле России, бывших союзных республик и восточно-европейских государств. Весной 1995 г. комиссия подготовила заключительный доклад, посвященный анализу развития архивного дела в России, где отмечалась, что, несмотря на некоторые позитивные изменения, связанные с принятием в 1993 г. «Основ законодательства», положение до сих пор остается далеким от желаемого
{817}.
