– А что можно предлагать с таким знойным бейджем на груди? – поинтересовалась я, послушно топая в подъезд и вынужденно улыбаясь. – Солнечные батареи?
– Солнечное настроение! – Ирка преувеличенно радостно оскалилась и хлопнула меня по спине пакетом с баскетбольными прибамбасами. – Вперед! Жми на звонок!
Я нажала, и в квартире тревожно заверещал звонок. Я покосилась на подругу. В ожидании появления хозяев квартиры Ирка выпятила грудь с солнечным бейджем и старательно удерживала на лице улыбку. Я вспомнила о необходимости нести в массы солнечное настроение и тоже растянула губы в идиотски радостной улыбке. Некоторое время мы скалились, как две макаки, по примеру серфингиста с журнальной обложки посылая улыбки бездушной деревяшке. Впрочем, дверь ответно улыбалась нам широкими прорехами в дерматиновой обивке.
– Все ясно, никого нет дома, – ничуть не огорчившись, подытожила Ирка. – Что и требовалось доказать! Звони в квартиру номер два.
Я нажала на соседский звонок, и он усладил наш слух парой тактов незабываемых «Подмосковных вечеров». Не в меру веселая Ирка тут же затянула:
– Е-е-сли б знали вы-ы…
– Что надо? – вопросил из-за двери срывающийся визгливый голос.
– Или ребенок, или старушка, – пробормотала подруга, перестав завывать. – Здравствуйте! Мы с гуманитарной помощью пришли!
Дверь приоткрылась на длину цепочки, по полу шаркнула ярко-красная меховая тапка. Я пробежалась взглядом снизу вверх и узрела тонкую ножку, оголенную до острой коленки. Выше был виден голубой махровый халат, еще выше в щелочку недоверчиво смотрел черный, как смородина, и блестящий, как спелая вишня, выпуклый глаз. Возраст обладательницы ягодного ока определить было трудно: рост – не выше полутора метров, рассмотреть лицо мешали натянутый до бровей платок и закрывающая нижнюю половину физиономии марлевая повязка.
– Здрасссь, – растерянно повторила Ирка, спешно соображая, как обращаться к незнакомке в банном халате. – Э-э-э… Деточка! Скажи, пожалуйста, в первой квартире кто живет?
– А вам зачем? – хрипло спросила «деточка».
– А мы подарок принесли от благотворительного фонда «Солнечный круг», – Ирка выпятила грудь, как озябший снегирь, и щелкнула ногтем по целлулоиду бейджа. – У нас записано, что по этому адресу проживает маленький мальчик, ребенок без родителей. Как его зовут?
Подруга обернулась ко мне.
– Андрюша, Андрей Андреевич, – ответила я, притворившись, что сверяюсь с каким-то списком.
Бумажка, спешно выдернутая мною из кармана, действительно являлась списком, только это был расширенный перечень покупок, которые я пару дней назад делала в продовольственном магазине.
Очевидно, наудачу упомянув имя соседского мальчика, мы попали точно в цель.
– Ладно, заходите, если вам грипп не страшен. – Хозяйка квартиры сняла заградительную цепочку, открыла перед нами дверь и зашаркала тапками в глубь квартиры.
– Гриб? – повторила Ирка. – Нет, грибы нас совсем не пугают.
– Разве что ядерные, – поддакнула я.
Следуя за хозяйкой, мы вошли в маленькую комнату, обставленную и декорированную в милом старомодном стиле. Платяной шкаф, комод, буфет, круглый стол на изогнутых ногах – все предметы мебели были далеко не новыми, но основательными и надежными. Дерево, натертое воском, блестело, с его темным цветом контрастировали ослепительно белые кружевные салфеточки, покрывающие практически все горизонтальные поверхности. Несмотря на то что за окном был белый и весьма солнечный день, шторы в комнате задернуты. Мягкий розовый свет источал высокий торшер под абажуром из гофрированной бумаги. На стене в рамочке висела пожелтевшая от времени черно-белая фотографическая карточка солдата с костылем под мышкой и черной повязкой через правый глаз и красивой кудрявой женщины.
Я внимательно посмотрела на хозяйку дома. Есть ли у нее какие-нибудь кудри, нельзя было увидеть под платком.
Хозяйка первой вошла в комнату и уже успела устроиться в глубоком кресле под торшером, а теперь старательно укутывала ноги клетчатым шерстяным пледом.
– Детка? – тихо пробормотала я, скорчив гримасу Ирке.
Похоже, этой детке было далеко за семьдесят!
– Все мы чьи-то детки, – философски заметила старушка, снимая свою марлевую масочку. – Уж извините, я буду рассеивать бациллы: в этом наморднике очень неудобно разговаривать.
Я порадовалась тому, что старушка намерена с нами разговаривать, а Ирка немного сконфуженно спросила:
– ОРЗ?
– ОРВИ, – ответила бабуля.
Это прозвучало как пароль и отзыв.
– Вы меня из ванны выдернули, я как раз ноги парила, – с легким укором сообщила еще бабуля.
Я кашлянула, желая этим намекнуть, что пора бы перестать парить нам мозги и сменить тему, но не преуспела:
– Тоже ОРВИ? – встрепенулась старушка.
– ОРЗ, – ворчливо ответила я. – Но вы не бойтесь, все свои бациллы я уже рассеяла.
– Вот, кстати, о бациллах! – громко сказала Ирка. – Вы случайно не знаете, как здоровье соседского мальчика? Мы уполномочены в случае необходимости спонсировать покупку витаминов и лекарственных препаратов.
– Да у него все есть, – махнула рукой бабуля. – Андрюшка ни в чем не нуждается.
– Это кто вам сказал, его бабушка?
– Алла Даниловна-то? Да она лишний раз слова не вымолвит! – Старушка недовольно поджала губы и тут же приветливо улыбнулась нам с Иркой: – Да вы садитесь, девочки, на диванчик!
Я обернулась, отыскивая взглядом названный предмет мебели.
– А куда можно шапочку положить? – спросила Ирка.
На крутобоком диванчике небольшим сугробом круглилась серебристая меховая шапка. Я немного удивилась тому, что в июне месяце в доме бабушка надевает зимний головной убор, но потом вспомнила, что она простужена. Может, старушка использует песцовую шапку как муфту для зябнущих рук.
– Какую шапку? – бабуля удивленно глянула на простоволосую Ирку.
Не дожидаясь, пока они закончат неинтересный мне разговор о головных уборах, я бухнулась на мягкий диванчик. Он скрипнул, задрожал, и с противоположного края сиденья, словно подброшенный перекидной доской, взлетел громадный персидский кот.
– О! – обрадовалась я превращению «шапки» в породистого кота.
– Епистоклюс, как тебе не стыдно! – строго обратилась бабушка к коту, который таращил на нас зеленые глаза с резного дубового буфета. – Епистоклюс, ты напугал наших гостей!
– Да я и не испугалась вовсе, – держась за сердце, слабым голосом сказала Ирка.
В лихом прыжке Епистоклюс перемахнул через плечо моей подружки, как цирковая лошадь через барьер, и еще хлестнул ее по щеке пушистым хвостом.
– Садитесь, детка, – повторила старушка специально для Ирки.
