Однако осуществить свой план Гиршфельд пытался испытанным советским способом — действуя через доверенное лицо, тайного агента внутри организации. Им оказался политический обозреватель Арвид фон Харнак, который был близок к руководству Арплана, поскольку являлся секретарем этого объединения. Большое значение имел тот факт, что Харнак, сам бывший правый радикал (член «добровольческого корпуса» в начале 1920-х), в начале 1930-х годов стал «неофициальным», иначе говоря — тайным, членом КПГ. Оптимизм Гиршфельда по поводу развития Арплана основывался на его абсолютной уверенности в том, что он, Гиршфельд, сможет контролировать организацию через фон Харнака и других хорошо законспирированных агентов
{762}. Тайное сближение с немецкими правыми в 1932 году не афишировалось, но осуществлялось уже проверенными методами, выработанными для просоветских обществ дружбы и антифашистских организаций.
Внимание Гиршфельда сосредоточилось исключительно на праворадикальном контингенте организации, но последний составлял лишь пятнадцать человек из более чем пятидесяти членов Арплана
[67]. В организацию входили не только экономисты, инженеры и другие ученые, интересовавшиеся системным изучением советского пятилетнего плана, — наряду с ними в организации состояла примерно такая же по количеству группа левых. В последние, бурные годы Веймарской республики смешение социальных слоев и интеллектуальное «скрещивание» крайних политических взглядов стало относительно распространенным явлением в берлинских кафе, кружках и салонах. Среди шестерых интеллектуалов, составлявших «коммунистическую фракцию» Арплана, значились венгерский философ и литературный критик Дьёрдь Лукач, китаист Карл Виттфогель, видный деятель КПГ Герман Дункер и еще один венгерский коммунист — Александр Полгар, работавший в советском торгпредстве в Берлине. Также в Арплан входила небольшая группа беспартийных марксистов. Лукач, вступивший в ВКП(б) после 1929 года (во время своего пребывания в Москве) и направленный летом 1931 года в Берлин, снова оказался в московском изгнании в 1933–1945 годах.
Вместе с Виттфогелем Лукач участвовал в закулисном руководстве похожей организацией — «Союзом интеллектуальных профессий» («Bund Geistige Berufe»), основанной в начале 1932 года как клуб «идеологически влиятельных» специалистов, относящихся к правому крылу политического спектра (архитекторы, инженеры, учителя и т.п.). В задачу закулисных руководителей входило свести к минимуму привлечение в эту ассоциацию коммунистов и заинтересовать Советским Союзом тех, кто находился под влиянием праворадикалов и «был недоступен для наших массовых организаций». Как и в Арплане, ключевой для советского начальства фигурой в «Союзе интеллектуальных профессий» был советский агент Гиршфельд
{763}.
Основателем и первым председателем Арплана являлся профессор права и экономики Университета города Гиссен Фридрих Ленц, активно участвовавший в праворадикальном политическом движении. Будучи знатоком политической экономии, Ленц пересмотрел свои взгляды и в период Веймарской республики перешел от академичного кабинетного социализма к крайнему национализму, однако его суждения были скорее реалистичными, чем иррациональными или «народными» (volkisch) в шовинистическом понимании
{764}. Еще один важнейший правый член Арплана, Эрнст Никиш, как и ряд других немецких национал-революционеров, также изменил социалистическому движению; будучи в 1919 году революционным социал-демократом, Никиш в течение короткого времени занимал пост председателя Баварского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов в Мюнхене. Оккупация Францией и Бельгией Рурской области в 1923 году подтолкнула его к объединению с крайне националистически и одновременно пролетарски настроенными силами, у которых заключение союза с Советской Россией на базе взаимного отрицания условий Версальского договора превратилось в навязчивую идею. Сначала Никиш выступал за соединение таких разнородных явлений, как «пролетариат» и «национализм», в единое понятие «пролетарский национализм», а затем — за так называемый прусский большевизм — концепцию, которая прославляла мнимую идеологическую линию: от раннего прусского военного абсолютизма в Потсдаме через тоталитарное государство с центром в Москве к Берлину будущего
{765}. К началу 1930-х годов Никит разработал масштабную расистскую интерпретацию российской и советской истории. Ленин («метис, полуславянин-полутатарин») выступал здесь как великий политик-националист, а Сталин стал смелым инициатором всеобщей мобилизации и террора против «западных» классов населения. Носителем «вестернизации» в русской революции оказался «еврей» в лице Троцкого, но это направление было решительно вытеснено «древнейшим инстинктом» (Urinstinkten) враждебности русских к Западной Европе
{766}.
Помимо Никиша в число праворадикалов в Арплане входил друг и политический соратник Никиша Эрнст Юнгер — блестящий индивидуалист консервативной революции. Юнгер прославился в 1920-х годах восхвалением тотальной войны в своей книге «Стальные грозы». Он презирал нацистов за плебейство, хотя и пытался наладить с ними дружеские отношения. В 1932 году он опубликовал работу, на которую отчасти повлияла советская идея пятилетнего плана: «Рабочий: Господство и гештальт» («Der Arbeiter: Herrschaft und Gestalt»). По его собственным словам, это «тщательно разработанная мировоззренческая концепция будущего тоталитарного порядка, призванного обеспечить промышленное производство и уничтожение», в котором «рабочий-солдат» станет «новым человеком»
{767}. Член Арплана Ганс Церер сыграл ключевую роль в возрождении в 1929 году журнала «Дело» («Die Tat»), тираж которого вскоре вырос с 1 тыс. до 30 тыс. экземпляров. «Дело» стало одним из наиболее обсуждаемых политических журналов своего времени. Еще один член Арплана, Хьюго Фишер, также входил в круг сотрудников этого журнала. Никита роднили с данной группой заинтересованность в «восточной ориентации» и желание выйти за пределы жесткого разграничения на левых и правых, хотя он и Церер нередко конфликтовали. Интеллектуалы-националисты, группировавшиеся вокруг Церера, разработали концепцию «Срединной Европы» (Zwischeneuropa) — объединенного германо-славянского пространства между Западом и Востоком; эта концепция служила оправданием геополитического партнерства с Советским Союзом в рамках консервативной революции
{768}.
[68] Многие деятели новоявленного националистического лагеря, такие как Никиш и Юнгер, пытались соединить национализм и социализм за пределами нацистской партии (эту группу в то время обычно называли национал-революционерами, чтобы отличать их от национал-социалистов). Другие были увлечены нацистской идеологией и политикой или вносили свой вклад в интеллектуальное развитие германского фашизма в период, предшествовавший 1933 году. Этих деятелей внутри Арплана поддерживал Эрнст Ревентлов, социал-революционер шовинистического толка, который открыто сотрудничал с Радеком в коммунистической прессе в период проведения в жизнь «курса Шлагетера». Ревентлова, вступившего в нацистскую партию в 1927 году, причисляли к так называемым левым нацистам, т.е. к тем, кто в слове «национал-социализм» вторую его часть воспринимал всерьез. Следует отметить, что состав членов Арплана после учредительного собрания 14 июля 1931 года, на котором это объединение, собственно, и было создано, значительно менялся. В других документах среди членов Арплана значатся также Карл Шмитт (специалист в области философии права, позднее ставший известным юристом в Третьем рейхе) и национал-революционный публицист Фридрих Хильшер
{769}.
