Книга Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости. 1921-1941 годы, страница 130. Автор книги Майкл Дэвид-Фокс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости. 1921-1941 годы»

Cтраница 130

Ирония состояла в том, что МОРП заменило исчерпавшую себя рапповскую модель новой и главной моделью советской литературной организации — Союзом советских писателей, тем самым мостя широкую дорогу к собственному закрытию. Новое руководство МОРП накануне ликвидации данного объединения включало некоторых деятелей из ССП, таких как Сергей Третьяков, а также функционеров с опытом работы в ВОКСе — например, писателя Михаила Аплетина и критика Сергея Динамова. Приняв участие в деятельности преобразованного МОРП в 1934–1935 годах, эти чиновники от литературы и партийные интеллектуалы превратили в 1936 году ССП, и в особенности его Иностранную комиссию, в новую влиятельную организацию. Михаил Кольцов, предложивший членам Политбюро ликвидировать МОРП, взял это дело на себя и получил средства на покрытие расходов для приема от десяти до двенадцати иностранных писателей в год. Когда в 1936 году Кольцов собрал свою Иностранную комиссию ССП, за столом сидели разные люди, включая бывалых ветеранов с богатым международным опытом (Аплетина, Третьякова, Динамова) и советских поэтов и писателей с международной известностью — Бориса Пильняка и Бориса Пастернака {889}.

Начало в 1934 году эпохи Народного фронта совпало с назначением на должность руководителя ВОКСа Александра Яковлевича Аросева, который энергично стремился использовать новые возможности советской культурной дипломатии и тем самым укрепить позицию собственной организации. Сомнения Аросева и неустойчивость его положения уравновешивались сильными политическими амбициями Александра Яковлевича и его давним, еще с середины 1920-х, союзом со сталинским крылом партии. Он раз за разом обращался к Сталину за помощью в деле обновления ВОКСа, используя при любой возможности старую дружбу с Молотовым, Ежовым и другими приближенными вождя. На долю Аросева выпала отчаянная битва. ВОКС больше не критиковали за внимание только к интеллектуалам, но тем не менее Общество потеряло немалую долю своего престижа, накопленного с 1920-х годов, и работа в нем казалась новому руководителю явным служебным понижением по сравнению с дипломатической карьерой. Он жаждал получить новый дипломатический пост в Париже, однако именно эта неудовлетворенность сильнее подталкивала его к борьбе за успех в качестве председателя ВОКСа.

Мучимый сомнениями насчет отношений советской культуры с Западом, Аросев в середине 1930-х годов подал множество предложений, нацеленных на восстановление позиций ВОКСа, — повысить квалификацию кадров Общества, четко определить его место в иерархии учреждений (в 1936 году он предложил подчинить ВОКС Совнаркому) и создать при ЦК «авторитетную комиссию по вопросам культурных связей с заграницей». Аросев мечтал о том, что ВОКСу будут даны монопольные полномочия на управление международными культурными связями, подобно тому как в 1936 году была закреплена монополия «Интуриста» на иностранный туризм. Он выспренне писал Сталину, что получивший новые полномочия ВОКС сможет обеспечить «политическую проверку» всех потоков культурного импорта в СССР. Аросев указывал и на то, что статус ВОКСа настолько невысок, что его глава даже не может получить такие привилегии, как разрешение для строительства дачи в писательском поселке Переделкино {890}.

Аросев так и не убедил Сталина и других партийных руководителей в необходимости сделать ВОКС монополистом в сфере культурной дипломатии. Однако бурная деятельность Александра Яковлевича подготовила почву для того, чтобы руководимая им организация извлекла максимум преимуществ из возможностей, открывшихся в результате новой политики Народного фронта. Как и другие советские культурные организации, работавшие тогда на международной арене, наибольших успехов в привлечении иностранных интеллектуалов ВОКС достиг в 1935–1936 годах. Среди зарубежных интеллектуалов этого периода, «активно» сотрудничавших с ВОКСом в культурной сфере, были не только самые заметные попутчики-литераторы как, например, Роллан и Жан-Ришар Блок, но и архитекторы, художники, педагоги, ученые. Составленный в 1936 году список иностранцев — кандидатов в почетные гости отразил новые амбиции ВОКСа: в нем фигурировали влиятельнейший американский историк Чарльз Бирд (Beard) и киноактер Чарли Чаплин, чей фильм 1936 года «Новые времена» был назван «большим поворотом влево» {891}. [74]

Неиссякаемый поток предложений Аросева лично Сталину и в Политбюро дает также ключ к пониманию того, как и культурная, и политическая элиты усвоили обновленную повестку дня мировой культуры. Здесь сыграл свою роль растущий советский интерес к продвижению культуры как символа системного превосходства — культура «образцов» теперь должна была не рисовать светлое социалистическое будущее, а превратить Москву в главный маяк социалистической культуры для всего мира. Этот новый дух проявился в писаниях Аросева, несмотря на противоречие между его самоидентификацией старого большевика и его же отношением к Европе, где он провел много лет, — отношением, которое нередко граничило с преклонением. По его словам, ВОКС теперь не должен был, как ранее, просто демонстрировать иностранцам те или иные достижения советского «культурного строительства» — он должен был добиться того, чтобы широкие круги западноевропейской интеллигенции признали историческое превосходство созданной в СССР социалистической культуры. В 1935 году, пытаясь убедить Сталина передать под начало ВОКСа коммерчески успешный «Интурист», Аросев заявил, что эта конкурирующая организация своей меркантильностью и непрофессионализмом дискредитирует страну в целом, даже если достигает успехов, которые превращают СССР в «культурный центр мира» {892}. Комплекс превосходства находил отражение и в культурной дипломатии. Аросев вполне мог питать надежду на то, что программа, сформулированная в терминах культурного превосходства, могла бы создать условия для выгодных Советскому Союзу отношений с западноевропейской культурой левого толка, которой он восхищался.

Хотя культурное взаимодействие и путешествия интеллектуалов между США и СССР активизировались после дипломатического признания Советского Союза американским правительством в 1933 году, заслуживает внимания то, что, какой бы важной альтернативой Европе в качестве второго варианта передовой модерности Америка ни была, она по-прежнему отсутствовала в рассуждениях на эту тему как самого Аросева, так и других советских интеллектуалов, работавших в сфере культурной дипломатии. Наиболее влиятельным советским текстом о Соединенных Штатах того периода была «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова — насыщенный, сложный и зачастую сочувственный очерк двух сатириков об их поездке по Америке в 1935 году. Но даже у них список восхваляемых характерных черт страны и народа открывался производительностью труда, тогда как американская культура изображалась как откровенно ребяческая. Ильф и Петров писали, что в характере американцев наблюдается множество раздражающе детских и даже примитивных черт, но самая замечательная детская черта — любопытство — у американцев почти отсутствует. Даже в полном восторгов письме наркома пищевой промышленности и торговли А.И. Микояна (побывавшего в 1936 году с трехмесячным визитом в США и посетившего, в частности, завод Форда) — а более проамерикански никто из тогдашних советских политиков не высказывался — содержались почти ритуальные ссылки на отсутствие «культурности» у американских экспертов: «Они многого не знают, люди ограниченные, но свое дело, узкую свою специальность знают прекрасно». Микояна не смущало, что делился он этими впечатлениями, пожалуй, с наименее образованным членом советского руководства — Кагановичем. Со своей стороны, Аросев в отчете наверх о работе ВОКСа в США за 1934 год прибегнул к метафоре, удивительно похожей на использованную Ильфом и Петровым. Он ссылался на комплекс неполноценности не вышедшей из отрочества американской культуры, которая постоянно смотрит на Европу, поскольку ей «не хватает своих культурных традиций и навыков». Из всех европейских культур именно «наша социалистическая культура» (ее принадлежность к европейским не вызывала у Аросева сомнений) может прийти «на помощь» Соединенным Штатам {893}.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация