Контуры работы ОБИ, обусловленные конкретными обстоятельствами периода борьбы с голодом, в зачаточном состоянии представляли собой набор функций, которые позже формализовались и расширились в связи с созданием в 1925 году его преемника ВОКСа, ставшего главным учреждением по экспонированию достижений советской культуры перед иностранцами и по организации визитов в СССР представителей интеллигенции (за исключением таких групп, как иностранные коммунисты, дипломаты, делегаты от профсоюзов и журналисты). В ВОКСе все формы деятельности, осуществлявшейся ранее ОБИ, последовательно поддерживались и реализовывались в той же или расширенной форме; среди немногих новых отличительных черт ВОКСа были его официально неправительственный статус «общества» и в связи с этим — более глубокие связи с советской интеллигенцией и общественностью. Более того, переговоры КЗП с иностранными благотворительными делегациями и участие в выдаче виз и разрешений на поездки по СССР для их уполномоченных (например, для Католической миссии, которую финансировал Ватикан) привели Каменеву к близким контактам с руководством органов безопасности — Генрихом Ягодой и Вячеславом Менжинским
{100}.
Конъюнктура начала 1920-х годов, породившая советскую культурную дипломатию, объединила тесное вмешательство государства в международный культурный обмен с попытками воздействия на иностранное (в первую очередь западное) общественное мнение, и прежде всего на западную интеллигенцию. Прием иностранных гостей стал неотъемлемой частью этой сдвоенной задачи, преследуя которую ОБИ, а затем и БОКС оказались вовлеченными во внешние операции с заграницей и исполнение своих внутренних функций, привлекая для этого иностранцев и советскую беспартийную интеллигенцию. Тем самым создавалась живая связь между внешними и внутренними целями — особенность, в целом характеризующая историю взаимодействия партии-государства с внешним миром.
Основной движущей силой ОБИ (а позже — ВОКСа) и была Ольга Давыдовна Каменева (в девичестве Бронштейн). Она и ее брат Лев Троцкий родились в аграрной провинции — Херсонской губернии, в семье одного из немногочисленных состоятельных евреев-землевладельцев Российской империи. Как и ее более известный брат, Ольга рано примкнула к социал-демократическому движению, вступив в 1902 году вслед за ним в партию. В качестве жены «заместителя» Ленина — Льва Каменева — энергичная Ольга помогала лидеру большевиков редактировать партийные издания. Получив образование в Берне и до 1917 года вместе с большевистскими руководителями окончив «курс» длительной европейской эмиграции, Каменева сумела превратиться не только во властного комиссара и деятельного покровителя беспартийной русской интеллигенции, но и в изысканную «мадам Каменеву» для иностранных почетных гостей. Как и многие жены большевистских лидеров, Каменева после революции заняла ответственный пост в культурной сфере — в 1918–1919 годах она возглавляла театральное управление Наркомпроса. Эта должность, очевидно, не удовлетворяла ее амбиций, поскольку даже Политбюро отмечало в 1919 году получение «неоднократных заявлений т. О.Д. Каменевой перейти на политическую работу»
{101}.
Работая над организацией ОБИ и, позже, ВОКСа, ставшего основным детищем Каменевой в 1920-х годах, она не покинула сферу «культуры», но политическая значимость ее работы серьезно возросла. Каменева бросилась в водоворот бюрократической политики государственного строительства с революционной энергией, типичной для большевистской интеллигенции 1920-х годов: ОБИ, естественно, располагалось в Москве, и не где-нибудь, а в гостинице «Метрополь», вскоре ставшей известной иностранным гостям как «институт Каменевой»
{102}. Хотя место, которое Ольга Давыдовна занимала в высшем эшелоне большевистской элиты, и способствовало само по себе ее усилиям, тем не менее и тут во многих отношениях она столкнулась с немалыми трудностями: в условиях раннего нэпа финансирование было скудным, и лишь небольшая группа членов правящей партии владела иностранными языками настолько хорошо, чтобы вообще работать в данной области.
Вся карьера Каменевой в сфере государственного строительства во времена нэпа характеризовалась наличием некоторого парадокса. Многое в советском проекте, что можно было бы считать модернистским, говорило о сильном тяготении к моделированию разума и изменению психики; много нового и даже уникального было в тотальности советского проекта, в расширении озабоченности его создателей формированием новой культуры и управлением ею. Однако в условиях финансового дефицита большевистский этатизм и марксистский экономический детерминизм способствовали тому, что инициативы партии-государства имели большее воздействие, если они относились к таким сферам, как промышленность, технология, торговля и межгосударственные отношения или даже агитация и пропаганда в широких масштабах. Много позже, в конце 1920-х годов, столкнувшись с политической атакой в свой адрес, Каменева напомнила ЦК, что именно она создала весьма успешное предприятие «с нуля», «без особой даже моральной поддержки со стороны партии». «Я рискну сказать еще жестче: даже при прямом пренебрежении к этой работе… Со стороны ЦК все директивы ограничивались только лаконическим указанием: “Не возражать”».
Таким образом, личная инициатива Каменевой оказалась основополагающей для формирования важнейшей части советской системы приема иностранцев и налаживания культурных связей с внешним миром. Каковы же были подходы, реализованные ею при запуске этого предприятия? В отличие от большинства публичных большевистских интеллектуалов, таких как Луначарский, Каменева сознательно держалась в тени и практически не публиковалась. Однако она оставила несколько интригующих замечаний в своей единственной, мало кому известной книге о рабочих столовых, изданной в 1926 году. Здесь она писала о «культурности» — ключевом понятии, пережившем все зигзаги и повороты советской культурной революции 1920–1930-х годов. О том, что же такое эта «культурность», много спорили в 1920-х годах, нов большинстве определений комбинировались три компонента: грамотность и знания, гигиена и правила поведения, социально-политическая активность. Сама Каменева в данном контексте стремилась подчеркнуть последние два компонента: «культурность» была не просто функцией грамотности и книжности, но также включала «опрятность, чистоплотность, дисциплинированность, уважение, признание права за другими, интерес к общественной жизни, активное участие в ней и т.д. И т.д.». Участие Каменевой в этой дискуссии показывает, насколько тесно данное понятие было связано с представлением о европейскости. Цивилизаторская миссия Каменевой распространялась и на многих членов большевистской партии, которым явно недоставало перечисленных качеств, на что автор довольно резко указывала. Организация образцовых учреждений, таких как чистые «показательные столовые» с хорошим обслуживанием, являлась одним из способов повышения культурного уровня
{103}.
[7]
