– Может, вы и правы, – сказала Данна. – Вот только мне он об этом и словом не обмолвился. Знаете что, сообщите мне о результатах вашего расследования. Я вас очень прошу. Мне самой не хочется вас попусту тревожить, да и все равно я из Нью-Йорка уезжаю… Позвоните мне, пожалуйста, а?
Я пообещал с ней связаться, если узнаю что-нибудь важное о Ричарде Флинне. Тогда она выложила на стол смятый листок – страницу, вырванную из записной книжки, – разгладила его ладонью и вздохнула:
– Вот, это вам.
На листке было имя и номер мобильного телефона.
– В тот вечер, когда Ричард расстроился из-за телефонного разговора, я дождалась, пока он уснет, проверила его входящие звонки и переписала номер. Стыдно, конечно, но я не из ревности так поступила, а потому, что очень за него переживала, – таким расстроенным я его никогда прежде не видела. На следующий день я позвонила. Трубку взяла женщина, я ей представилась, мол, я подруга Ричарда Флинна, и сказала, что он просил меня передать ей нечто важное – такое, что по телефону лучше не обсуждать. Не очень охотно, но она согласилась встретиться за ланчем, тут, неподалеку, в кафе. Представилась Лорой Вестлейк. Я извинилась за беспокойство и объяснила, что очень встревожена состоянием Ричарда после вчерашнего телефонного звонка. Она сказала, что тревожиться не о чем, что они с Ричардом знакомы по Принстону и что произошло небольшое недоразумение, касающееся какого-то события в прошлом. Она утверждала, что действительно была соседкой Ричарда по дому, но они были всего лишь друзьями, никакой романтической связи между ними никогда не было. Мне не хватило смелости передать ей слова Ричарда, но я сказала, что он признался мне, будто между ними был роман. А она ответила, что у Ричарда слишком богатое воображение и что за давностью лет он запамятовал, и снова подчеркнула, что их отношения были исключительно платоническими.
– А она не говорила, где работает?
– Преподает психологию в Колумбийском университете. После ланча мы попрощались, и этим все закончилось. Не знаю, звонил ей Ричард потом или нет. Может, номер телефона она менять не стала.
Я поблагодарил ее и ушел, еще раз пообещав сообщить ей все, что узнаю о роли Ричарда в этих событиях.
В Трибеке я зашел пообедать в кафе, подключился к их вайфаю и ввел на лэптопе запрос в поисковик. На этот раз «Гугл» расщедрился.
Лора Вестлейк была профессором медицинского центра Колумбийского университета и вела совместный исследовательский проект с Корнеллским университетом. В 1988 году она получила степень магистра в Принстоне, спустя четыре года защитила докторскую диссертацию в Колумбии, в середине девяностых преподавала в Цюрихе, а потом снова вернулась в Колумбийский университет. В ее биографии упоминались образовательные программы, исследовательские разработки и научные проекты, а также то, что в 2006 году она стала лауреатом известной премии. Иными словами, Лора Вестлейк была немалой величиной в академических кругах.
Я решил попытать счастья и позвонил ей в офис, как только вышел из кафе. Секретарша по имени Брэнди, объяснив, что мисс Вестлейк нет на месте, записала мое имя и номер телефона. Я попросил передать мисс Вестлейк, что мой звонок касается мистера Ричарда Флинна.
Вечер я провел дома, в постели с Сэм. Она пребывала в ностальгическом настроении и требовала особого внимания к себе, однако терпеливо выслушала мой рассказ о расследовании. Она даже перевела мобильный телефон в тихий режим, чего почти никогда не случалось, и сунула его в сумку, лежавшую на полу у кровати.
– Может, вся эта история лишь выдумка, – сказала Сэм. – А вдруг Ричард взял за основу реальные события, а все остальное нафантазировал, вот как Тарантино в «Бесславных ублюдках»?
– Вполне возможно, – ответил я. – Но журналист имеет дело с фактами. Так что я буду считать все написанное правдой до тех пор, пока не докажу обратное.
– Слушай, так называемые факты – это то, что издатели пишут в газетах, а продюсеры выпускают в эфир на радио и телевидении. Без нас никто бы и не знал, что в Сирии идет междоусобная война, что у какого-то сенатора есть любовница или что в Арканзасе произошло очередное убийство. Без нас все это никого бы не интересовало. Понимаешь, людям неинтересно, что происходит на самом деле, им подавай истории. Может быть, Флинн и хотел написать такую историю, только и всего.
– Значит, придется это проверить.
– Конечно придется, – вздохнула она, прильнув к моей груди. – Знаешь, одна наша сотрудница сегодня обнаружила, что беременна. Она так обрадовалась! А я ушла в туалет и десять минут там рыдала, просто остановиться не могла. Представила себя одинокой старухой, которая всю жизнь растратила по пустякам. То, чем мы сейчас занимаемся, через двадцать лет никому не будет интересно, а самое важное я проглядела.
Я ласково погладил ее по голове. Сэм тихонько всхлипывала. Меня очень удивила ее резкая смена настроения, но я не знал, что делать.
– А сейчас ты должен сказать, что я не одинока и что ты меня любишь… ну хоть чуть-чуть, – прошептала она. – Как герой дамского романа.
– Конечно. Ты не одинока, и я тебя чуть-чуть люблю, солнышко.
Она приподнялась и, тепло дохнув мне в подбородок, посмотрела в глаза:
– Джон Келлер, ты врешь и не краснеешь. В добрые старые времена тебя за это повесили бы на первом же дереве.
– В добрые старые времена жизнь была трудной, мадам.
– Так, все, я уже опомнилась и больше не буду. Прости. А знаешь, по-моему, ты очень увлекся этим своим расследованием.
– И за это меня бы тоже повесили, верно? Ты же сама сказала, что история интересная.
– Мало ли что я сказала… Вот через месяц окажешься в тупике, в версиях запутаешься да так ни к чему и не придешь. Такой возможности ты не представлял, да?
– Послушай, расследование я провожу, потому что меня приятель попросил. Обычное разовое задание, ничего особенного. Может, ничего сенсационного я не найду. Мало ли что случилось: ну, влюбился парень, но в силу разных обстоятельств любовь не сложилась, а он всю жизнь прожил с разбитым сердцем. А одновременно еще и профессора убили… Может, эти два события никак между собой не связаны. Всякое может быть. Профессия репортера научила меня полагаться на чутье. Кто знает, может, вся эта история – череда историй, скрытых одна в другой, как матрешки… Звучит абсурдно, но…
– Пора бы знать, что в хорошей истории без абсурда не обойтись.
Мы долго лежали молча, тесно обнявшись, погруженные не друг в друга, а в свои мысли. В комнате стемнело, а шум ночных улиц доносился как будто с другой планеты.
Лора Бейнс позвонила мне на следующее утро, когда я собирался уезжать в Нью-Джерси. Голос у нее был приятный, низкий, с легкой хрипотцой – в такой голос можно влюбиться, даже не видя собеседницу. Я знал, что ей за пятьдесят, но голос звучал молодо. Она сказала, что ей передали мою просьбу, и поинтересовалась, как я связан с Ричардом Флинном. Ей было известно, что он недавно умер.
