Между тем Ярослав поссорился с новгородцами по следующему случаю: варяги, приглашенные им из-за моря для войны с отцом, зажившись без дела, начали буйствовать и делать насилия новгородцам и их женам. Оскорбленные новгородцы зазвали варягов на двор Парамона и там их избили; Ярослав, оскорбленный этим, ушел на Раком, сел в своем дворе и послал сказать новгородцам: «Мне уже не воскресить убитых» – и лестно зазвав к себе мужей, участвовавших в убийстве, приказал их убить. А в это время в ночь пришла к нему весть от сестры Предславы, жившей в Киеве, что отец умер, а Святополк сидит в Киеве, убил уже Бориса, послал убить Глеба и добирается до него. Эта весть страшно опечалила Ярослава, ему жалко было и отца, и избитых новгородцев; впрочем, он еще не отчаивался примириться с Новгородом и, наутро собрав новгородцев на вече, стал говорить народу, заливаясь слезами: «О любезная моя дружина, которую вчера избить, а ныне понадобилась; отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и избивает братьев». Новгородцы, любившие Ярослава, с детства княжившего у них и привыкшего к их вольным обычаям, не помянули вчерашней обиды и в один голос отвечали: «Хотя братьи наши иссечены, но мы еще можем постоять за тебя»; и тут же на вече порешили во что бы то ни стало поддержать Ярослава против Святополка, собрали сорок тысяч воинов, к ним Ярослав присоединил тысячу варягов, и отправился в поход на Святополка. Перед отправлением в поход, призвавши имя Божие, он сказал: «Не я почал избивать братью, но Святополк; да будет Бог мститель крови моих братьев, он без вины пролил кровь братьев моих Бориса и Глеба, не ждать же мне, чтобы и со мной сделал то же».
Святополк, получивши весть о походе Ярослава, собрал многочисленное войско, составленное из русских и печенегов, и двинулся навстречу; они сошлись у Любеча на Днепре, и стали друг против друга по обоим берегам Днепра, не решаясь перейти реку ни тот ни другой, и так стояли три месяца; но однажды Святополков воевода, старый Владимиров дружинник Волчий Хвост, разъезжая по своему берегу, стал кричать новгородцам: «Эй вы, плотники! Зачем пришли с своим хромцом-то, вот мы вас поставим рубить хоромы». Новгородцы этим очень обиделись и сказали Ярославу: «Княже! Готовься, завтра же чем свет мы перевеземся к ним, а кто с нами не пойдет, того сами убьем». Был уже заморозь, Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиною, не ожидая нападения. Новгородцы же с Ярославом, как сказали, чем свет перевезлися через Днепр, и, вышедши на берег, оттолкнули лодки, чтобы и не думать об отступлении, и тут же на берегу начали страшную сечу, так что не давши сроку печенегам, стоявшим за озером, соединиться с Святополком, притиснули дружину Святополка к озеру и принудили ступить на лед, который под нею проломился. Разбитый таким образом Святополк бежал в Польшу, а Ярослав беспрепятственно занял Киев.
Но неспокойно и непродолжительно было Ярославово княжествование в Киеве. На весну же следующего года явились печенеги, ворвались в самый Киев, и битва с ними продолжалась целый день, только к вечеру Ярославу удалось одолеть сих варваров; потом в Киеве был страшный пожар, истребивший множество церквей и домов; а еще через год пришли вести, что Болеслав, король польский, с большим войском ведет своего зятя Святополка сажать на киевский престол. Ярослав по этим вестям, собрав приднепровскую русь, варягов и новгородцев, бывших еще при нем, двинулся на Волынь и встретил Болеслава и Святополка на Буге. Здесь противники остановились, не смея перейти реку один в виду другого, и с Ярославом случилось то же, что было со Святополком под Любечем: Ярославов воспитатель, воевода по имени Будый, разъезжая по своему берегу, стал насмехаться над Болеславом и кричать: «Погоди, вот мы рожном пропорем твое толстое пузо!» Действительно, тучный Болеслав, едва сидевший на коне, обиделся такою насмешкою и сказал своей дружине, ежели такая насмешка над вашим королем не оскорбляет вас, то я один погибну, тотчас сел на коня, бросился в реку, а за ним пустилось и войско. Ярослав, не ожидавший такого нападения, не успел ополчиться и, разбитый наголову, только сампят бежал в Новгород, Болеслав же с Святополком беспрепятственно вошел в Киев и велел развести свое войско по городам на прокорм. И начали поляки и их союзники – немцы и венгры везде буйствовать, грабить и оскорблять народ разными насилиями; и этим возбудили против себя жителей, которые, будучи выведены из терпения и тайно побуждаемые самим Святополком, стали избивать непрошеных и буйных гостей. Видя это, Болеслав, забрав Ярополково имущество, бывшее в Киеве, его бояр и сестер, поспешил удалиться в Польшу с большим полоном и снова присоединил к Польше Червенские города, захваченные в свое время Владимиром.
Между тем Ярослав, сампят прибежавши в Новгород, хотел уже бежать за море; но новгородцы с своим посадником Константином, сыном Добрыни, изрубили Ярославовы лодьи, и, сказав ему: «Мы еще хочем биться с Болеславом и Святополком», начали собирать в казну от мужа по четыре куны, а от старост до десяти гривен и от бояр по осьмнадцати гривен; и, собрав деньги, наняли варягов, собрали и свое войско, и повели Ярослава на Киев. На этот раз Святополк не решился защищать Киев, бежал к печенегам и привел их бесчисленные полки. Ярослав пошел к нему навстречу, остановился на Альте, где был убит Борис, и, приготовившись к битве, воздев руки к небу, повел такую речь: «Кровь брата моего вопиет к тебе Владыко! Мсти крови праведного сего, как мстил крови Авелевой, положив на Каине стенанье и трясенье, так положи и на семь». И, помолясь, воскликнул: «Братья мои, хотя вы уже отошли от нас телом, но молитвою помогите мне на этого гордого и противного убийцу»; и с сими словами бросился в битву. Все Альтское поле покрылось ратными, и с раннего утра началась страшная сеча, какой еще не бывало на Руси, рубились, схватившись за руки, три раза сходились и расходились, кровь текла ручьями по полю, и только к вечеру одолел Ярослав, а Святополк бежал. Во время бегства напали на него какое-то особое расслабление и ужас, он не мог сидеть на коне, верные отроки несли его на носилках и принесли к Берестью (нынешний Брест-Литовский); ему все казалось, что за ним гонятся; он беспрестанно кричал: «Бегите, нас нагоняют» – и не хотел нигде остановиться; и таким образом, никем не гонимый, пробежал Русскую и Польскую землю и погиб в пустыне между Польшею и Богемиею, заслужив у современников имя Окаянного, братоубийцы.
Ярослав, торжествуя полную победу над врагом, прибыл в Киев, измученный битвою, в пыли, крови и поте; киевляне, разумеется, не противились его вступлению в город, они не принимали участия в междоусобии братьев, воевали и бились только княжие дружины, союзники Святополка печенеги да союзники Ярослава – варяги и новгородцы. Утвердившись в Киеве и давши отдых себе, дружине и союзникам, Ярослав с великою благодарностью отпустил храбрых новгородцев, главных виновников его торжества, и наделил их дарами по десяти гривен каждому, и сверх того дал им грамоту и устав, в которых, судя по дошедшему до нас списку, Новгород был освобожден от всех судебных пошлин в княжую казну.
После бегства и смерти Святополковой на Руси осталось три владетельных князя и три отдельных княжества. Ярослав владел Киевом и всем Приднепровьем, ему же принадлежали Волынь и все западные земли, принадлежавшие Владимиру; Брячислав Изяславич, племянник Ярослава, княжил в Полотске и во всем тамошнем краю по Западной Двине и Неману в русских колониях, рассыпанных в Литовской земле вплоть до Балтийского моря; и Мстислав, брат Ярославов, владел Тмутараканью и всеми русскими землями в южных пределах погромленной Святославом Хазарской державы, вероятно уже частично населенных русскими людьми. Кроме того. было еще отдельное владение Великий Новгород со всеми своими обширными областями, бывший тогда в тесном союзе с Ярославом и получавший от него посадников.
