Но, несмотря на значительное усиление княжеской власти, ни Владимир, ни Ярослав не были еще самовластцами в Русской земле. Земщина по-прежнему была еще сильна и самостоятельна и при князьях и при их посадниках продолжала еще иметь свое собственное управление, своих старост, и других выборных начальников и свое вече, которое в важных случаях даже приглашалось князьями и иногда действовало мимо князей. Владимир, желая переменить языческую веру, пригласить представителей дружины и земщины, бояр и старцев, и по их совету послал избранных мужей испытать, какой народ как служит Богу; и когда возвратились в Киев избранные мужи, то опять пригласил бояр и старцев и с их совета решился принять христианскую веру. Ярослав, получивши весть о смерти отца и избиении братьев, собрал вече в Новгороде и просил у земщины помощи на Святополка. В 997 году в Белгороде было вече, на котором белгородцы порешили сдаться печенегам. Владимир так же искал любви и расположения у земщины, как и у дружины; на его еженедельных пирах участвовали как дружинники, так и земцы, сотские, десятские и нарочитые мужи; или он одинаково угощал как дружинников, так и земцев и в Василеве, и в Киеве по случаю своего спасения в битве с печенегами под Василевом. Земщина и при Владимире и Ярославе продолжала иметь свое войско, предводительствуемое своими отдельными воеводами; войско это составлялось из земцев, собственно, только для защиты земли от нападения неприятелей, но иногда, конечно по решению веча, участвовало и в походах и войнах княжеских. Так, земская рать была в походе Ярославова сына Владимира в Константинополь и имела своим начальником воеводу Вышату; земцы, очевидно, участвовали в этом походе потому, что самая война с греками была начата за обиду русских купцов. Земское войско в самых сражениях и походах всегда стояло и шло отдельно от княжеской дружины. Так, в 992 году при нападении печенегов, когда печенежский князь предложил Владимиру выставить русского богатыря для единоборства с печенежским богатырем; то Владимир сперва послал бирючей в свой стан к дружине, а когда такого богатыря в княжьем стану не нашлось, то велел кликать к земской рати, и пришел к Владимиру стар муж, и сказал: «Княже! Есть у меня один сын меньший дома, а с четырьмя я вышел, а он дома, а от детства никто его не мог побороть». У Мстислава под Лиственом северянская земская рать также стояла и билась с варягами Ярослава отдельно от княжьей дружины; и Мстислав, осматривая поле битвы, еще сказал: «Кто сему не рад? Се лежит северянин, а се варяг, а дружина своя цела». Или в 1036 году в битве с печенегами под Киевом земская рать киевлян и земская рать союзных новгородцев стояли отдельно от варягов дружины Ярославовой, именно варяги в средине, киевляне на правом крыле, новгородцы – на левом. Как земцы иногда помогали князьям в их войнах, так, наоборот, и князья иногда помогали земцам в их войнах: так, мы уже видели, что Владимир в 985 году для новгородцев воевал с камскими болгарами и по желанию новгородцев заключал с ними мир; также Ярослав в 1021 году за новгородцев воевал с Брячиславом Полотским или в 1030 году для Новгорода же воевал с эстонскою чудью; а в 1042 году Ярославов сын Владимир вместе с новгородцами и для новгородцев разорял земли соседнего финского племени ямь. Также войны Ярослава с дикою литвою, очевидно, были ведены в пособие соседней русской земщине, именно для защиты русских колоний в Литве; ибо, конечно, Ярослав ходил в Литву не за вениками же и лыками, которыми дикие литовцы будто бы платили дань.
Принятие христианской веры произвело большое изменение в русской земщине: оно не только сообщило церковное единство всем племенам, составлявшим тогда Русь, чего они прежде не имели, но и в самое общественное устройство земщины ввело сильное участие церкви. По уставу Владимира о церковных судах, составленному на основании греческих церковных законов, многое, что прежде находилось в ведении земских общин, перешло в ведение церкви, митрополита и епископов. Так, по этому уставу в ведение церкви и епископов были переданы больницы, странноприимницы, также лекаря, странники, слепцы, хромцы, калеки и рабы, освобожденные на помин души. Во все дела сих учреждений и лиц, равно как и в причт церковный, ни земские, ни княжие начальники не могли уже вступаться. Потом сим же уставом передан был в ведение церкви надзор за торговыми мерами и весами, следовательно, до некоторой степени и торговля вышла из-под влияния земских общин; далее суд по делам семейным, а также в нарушении правил церкви и нравственности решительно отошел от общин к церкви: по всем семейным ссорам, по тяжбам о наследстве и по прочим подобным делам должно уже было идти не к земским старостам, а к епископу или его наместникам и десятильникам. Мало этого, Владимир, считая все древние русские обычаи и порядки погаными и неприличными христианам, хотел, чтобы во всех судах между русскими христианами вместе с княжими тиунами и земскими старостами участвовало и духовенство, и с этою целью принял так называемый Закон судным людям, особый сборник греческих узаконений, и желал, чтобы этим Законом, как христианским, судились христиане на Руси. Ближайшим следствием такового нововведения, конечно, было то, что русские люди старались избегать суда по греческим законам, оскорбительным для вольных людей и не согласным с русскою жизнью, и поканчивали свои дела самосудом. А посему Ярослав, утвердившись после Владимира в Киеве, немедленно издал новый закон, известный под именем Русской Правды, в котором обратил единственно внимание на те дела, в которых по судному Закону людям назначалось телесное наказание, особенно ненавистное и нетерпимое в тогдашнем русском обществе, как оскорбительное для свободных людей; и согласно с исконными русскими обычаями заменил его денежными пенями, а также оставил в своей силе древнейший обычай мести в делах по убийствам; впрочем, согласно с новыми требования общественной жизни ограничил право мести только ближайшими родственниками убитого, членами одной семьи, а за неимением ближайших родственников убитого назначил, чтобы убийца платил большую пеню в сорок гривен, т. е. семь фунтов серебра. Но не довольствуясь изданием Русской Правды, Ярослав, чтобы ослабить влияние греческих законов, не угодных русскому обществу и во многом не согласных с его обычаями, издал новый устав о церковных судах, в котором строго отделил церковный суд от светского суда и значительно сократил его ведомство. По сему уставу, с одной стороны, духовенство потеряло право участвовать в светских судах, а княжие тиуны и другие светские судьи отстранены от участия в церковных судах, а с другой стороны, церковные суды почти исключительно ограничены делами семейными и лицами, состоявшими в непосредственном ведении церкви.
Чтобы еще более отстранить влияние Греции на русское общество через церковь, Ярослав в 1051 году избрал в митрополиты всея Руси священника села Берестова Илариона, родом русина, мужа уже приобретшего известность своим благочестием и книжным учением, и велел поставить его в митрополиты русским епископам без сношения с греческим патриархом, но вполне придерживаясь правил церковного номоканона; и таким образом Ярослав, не делая и не желая делать совершенного разрыва с Греческою церковью, в то же время дал Русской церкви более самостоятельности и независимости от Греческой. Но высвобождение Русской церкви из-под зависимости от Греческой и точнейшее определение церковных судов по новому уставу только ослабляло греческое влияние; церковь же тем не менее продолжала действовать на русское общество и вести его вперед, за церковью шли на Русь книжное учение и другие потребности более развитой общественной жизни. Ярослав уже любил читать книги и занимался чтением день и ночь, митрополит Иларион и новгородский епископ Лука Жидята, оба русские уроженцы, уже были известны своим книжным учением и оставили после себя хотя не многие, но замечательные сочинения, сохранившиеся до нашего времени в разных списках, следовательно, любимые и уважаемые не только у современников, но и у позднейшего потомства. Училища, заведенные Владимиром и Ярославом в Киеве и Новгороде, не остались единственными; при Ярославе же начали появляться училища и в других городах: так, мы имеем известие об училище в Курске. Кроме славы книжного учения в русском обществе за Ярославово время появилась еще новая слава, прежде неизвестная на Руси, слава подвигов благочестия, постничества и неусыпных трудов. Так, при Ярославе один житель Любеча, путешествовавший на Афонскую гору и постриженный там в иноки под именем Антония, поселившись в пещере над Днепром, ископанной Иларионом до поставления его в митрополиты, так прослыл своею строгою иноческою жизнью, постничеством, молитвами и другими подвигами благочестия, что славу его летописец уподобляет славе древнего великого Антония. Египетского и говорит, что к нему стекались люди с разных сторон, прося у него благословения и молитв. Таким образом, струя новой жизни, порожденной христианством, деятельно и с успехом пробивала кору старого язычества в жизни русского общества.
