– Ленка, оставь их, пусть делают, что хотят! – сердитым шепотом воззвал ко мне Вадик. – У нас время не резиновое, надо заканчивать эту тягомотину!
– Хорошо…
Я откашлялась и громко хлопнула в ладоши:
– Хорошо! Мы начинаем запись. Кандидат готов?
Господин Деревянко кивнул веретенообразной головой, едва не пронзив острым подбородком свою грудную клетку. То-то жуть была бы!
– Талисман готов?
Бородач затряс щеками и поднял подобие деревянной лопатки – дощечку на палочке с изображением рыбы, кажется, карася. Я поняла, что от темы рыбной ловли мне сегодня никуда не уйти, и покорилась судьбе.
К моему великому удивлению, кандидатское выступление мы записали легко и быстро, обошлись всего одним дублем, потому что Архип Петрович оказался дивно красноречив. Наверное, ему помог талисман, который добрых десять минут молча таращился в камеру, держа, как флажок, карася на палочке. Правда, нам с Вадиком так и не удалось понять, какое отношение к теме выступления имел нарисованный карась, потому что про рыб и их проблемы не было сказано ни слова.
– Может, сонная рыба укоризненно символизировала собой вялого и пассивного избирателя? – предположил Вадик, когда Деревянко с его талисманом ушли, а мы переместились в редакторскую, чтобы снять стресс кофе с коньяком.
– Вообще-то, рыба – это древний знак христианства, – вспомнила я. – Ты не заметил в речи кандидата пассажей на религиозную тему?
– В речи – не заметил, а в облике его что-то такое действительно было! – охотно согласился оператор. – Эта костлявая физиономия аскета, длинные, нестриженные волосы, не знающие гребешка…
– Вы ошибаетесь, друзья! – покачала головой Любовь Андреевна, примкнувшая к нашему антистрессовому кофепитию. – Художественный беспорядок на голове этого кандидата был создан искусственно, с применением не одного гребня, а целого набора расчесок, а также лака для волос сильной фиксации. Лак, кстати, был взят из твоего ящика, – сказала она мне.
– Это не мой, мне Дашутка в пятницу одолжила и забыла забрать, – ответила я, выдвинула ящик и с большим неудовольствием убедилась, что лака там больше нет. – Надо же! Кандидаты, радетели за народные интересы! Свистнули наш лак!
– Вот и верь после этого политикам! – поддакнул Вадик.
Любовь Андреевна ушла, а мы с оператором с горя допили коньяк, который не поместился в кофе, еще немного поругали политиков, а заодно чиновников и прочих представителей власти, после чего пришли к выводу, что доверять нельзя никому, кроме проверенных боевых товарищей, едва не всплакнули и торжественно поклялись в верности законам телевизионного братства и друг другу. Затем Вадик тоже куда-то ушел, а я так глубоко прониклась идеями товарищества, что надумала сейчас же позвонить Сереже Трофимову и рассказать о Гоше, который на раз обделывает всякие страховые делишки. Решила по-дружески поддержать хорошего человека в борьбе с нечуткими страховщиками, банкирами и прочими чинушами!
Телефончиками мы с Трофимовым обменялись еще в машине Моржика, по пути с моря: надумали дружить семьями. Правда, Сережа еще не обзавелся семьей, даже не собирался жениться, но Ирка, обожающая устраивать людские судьбы, пообещала быстренько подобрать новому знакомому подходящую пару.
– Двойника Валентины Терешковой! – засмеялся Колян.
Гагарин и Терешкова – это была бы звездная пара покруче распавшегося альянса Пугачева—Киркоров! Я развеселилась и на сдержанно-приветливое «алло» Трофимова ответила радостным криком:
– Сережа, привет! Это Лена Логунова, мы вместе отдыхали на море!
– На каком море?
Похоже, ни морской отдых, ни Лена Логунова не произвели на Трофимова незабываемого впечатления, но я не стала на него обижаться. Мало ли, может, я просто не вовремя позвонила! Время-то рабочее, человек мог быть занят какими-нибудь ответственными процессами. Кем он там работает? Шутом каким-то, не помню, как точно профессия называется… Правильно, по опыту знаю, что профессиональные комики в большинстве своем вовсе не весельчаки, помню, как тих и скорбен был в нашем эфире знаменитый Хазанов – не юморист, а распорядитель похорон!
– Сережа, я чего звоню?
Судя по долгой выразительной паузе, Трофимова этот вопрос тоже интересовал.
– Я звоню, чтобы узнать, что там с делом об угоне твоей машины? – Не сбавляя темпа и веселья, продолжила я. – Страховку тебе выплатят или нет? Если есть проблемы, могу посоветовать толкового человечка, он как раз спец по страховым вопросам, будут трудности – обращайся. Пиши телефон. Зовут Гоша. Записал? Алло? Алло, Сережа, ты меня слышишь?
– Слышу, слышу, – после долгой паузы ответил Трофимов потусторонним голосом.
– Тогда у меня все. Пока! – я положила трубку и освободившейся рукой погладила себя по голове. – Какая я все-таки умница, хорошая девочка, добрая душа!
Легкий массаж головы, видимо, способствовал улучшению мозгового кровообращения, потому что в извилинах у меня чуток прояснилось, и я подумала, что при совершении доброго дела допустила одну оплошность. Надо было сначала самой позвонить этому Гоше, а потом уже давать его телефон Сереже! Мало ли, вдруг борьба со страховщиками потребует партизанской войны, каких-то не вполне законных действий, станет ли Гоша тогда помогать абсолютно незнакомому человеку? Я-то хоть могу сослаться на общего знакомого, Вадик, если что, за меня поручится!
– Ничего, еще не поздно, – успокоила я себя, вновь снимая телефонную трубку и набирая номер Гоши. – Позвоню, отрекомендуюсь, сошлюсь на Вадика, а потом попрошу помочь одному моему другу!
– Алле? – спросила трубка женским голосом.
Женщина сказала не «алло» или «алле», а именно «алле», как в цирке: «Алле, оп!» Голос у нее был громкий и строгий, как у дрессировщицы тигров. Он показался мне знакомым, но я не сразу обратила на это внимание. Я поздоровалась и вежливо просила:
– Простите, можно услышать Гошу?
– Игорешу-то? – по-своему сказала женщина. И голос ее построжал пуще прежнего: – Это как же вы его услышите? Вам что, голоса являются?
– Какие голоса? – Я опешила.
Разговор приобретал какой-то совершенно неожиданный оборот.
– Загробные, – не без ехидства подсказала женщина.
– Простите, я, наверное, номером ошиблась! – пробормотала я и положила трубку, снова набрала номер Гоши и приклеила трубку к уху.
– Алле!
– Оп! – ляпнула я. – Это снова вы? Знаете, мне Гоша нужен. А вы, простите, ему кто будете?
– Не буду, а была! – сурово молвила укротительница тигров. – Тетей я ему была! Матрена меня зовут, Матрена Афиногеновна! А вы-то кто?
– Так, никто! – Я быстро положила трубку.
Вот это номер! Оказывается, Вадиков приятель Гоша – это Игорь Набалдашкин, мой покойный сосед! Ошибиться я не могла, Матрена Афиногеновна – имя редкое, да и голосок у тетушки Балды запоминающийся. Имя «Игорь» вполне можно сократить в «Гошу», и служил Набалдашкин в самом деле в какой-то страховой компании.
