– Совсем, как я! – невольно вздрогнув, пробормотала я.
Бомба рванула у сердца приговоренного Орлова, когда он бодрым шагом топал от автопаркинга, где оставил свою машину, в сторону нашей телекомпании. Кроме самого Веньки, никто не пострадал, зато сам он пострадал так, что дальше некуда.
– Предлагаю почтить память нашего товарища минутой молчания! – предложил Мамай, стянув с лысины воображаемую шляпу.
– Гусь свинье не товарищ! – шепотом вякнул непримиримый Вадик.
– Мы в этой твоей версии кто – гуси или свиньи? – тоже шепотом поинтересовалась я.
Вадик задумался, а я ждала ответа, оба мы замолчали и потому вполне органично влились в общее траурное мероприятие. Минута молчания закончилась, Мамай нахлобучил на макушку воображаемый головной убор и вполне нормальным сволочным голосом поинтересовался, долго ли мы будем уклоняться от трудовых обязанностей, к которым должны были приступить ровно в девять ноль-ноль?
Мы с Вадиком пошли и приступили. Милым образом записали выступление очередного кандидата, который ничем особенно не запомнился, кроме банального дефекта речи. Кандидат так пришепетывал и подсвистывал, что с закрытыми глазами его болтовню запросто можно было перепутать с кипящим чайником, у которого из носика валит пар и излишки воды выплескиваются на раскаленную плиту. В связи с этим пить чай мне расхотелось, и в обеденный перерыв я унеслась кормиться в стейк-бар «Пекло». Ирка, которую я вызвонила, обещала составить компанию и не обманула. Сегодня у подружки был не рыбный день, так что ничто не мешало считать его мясным.
Уплетая вкусное жареное мясо, мы разговаривали о том, что занимало мои мысли все последние дни.
– Как думаешь, почему Лилиана приехала в тот же пансионат, что и мы? – спросила я.
– Потому, что в окрестностях именно этого пансионата расположена знаменитая Скала Ревнивицы, с которой эта Лилиана собиралась прыгнуть, – не задумываясь, ответила подруга.
– Забудь о прыжке со Скалы Ревнивицы, – попросила я. – Вот чует моя душа, она вовсе не собиралась прыгать со скалы!
– Чем докажешь? – заинтересовалась Ирка.
– Пока ничем, но я уверена, что самоубийство в планы гражданки Марусенко не входило!
– Хм… Тогда почему она приехала именно в этот пансионат? – подружка повторила мой собственный вопрос.
– Если бы знать! – Я пожала плечами, подтерла остатки соуса на тарелке хлебной корочкой, съела ее, прожевала и спросила: – А почему мы сами приехали именно в этот пансионат?
Признаться, этот вопрос пришел мне в голову с сильным запозданием, я вполне могла задать его и раньше. Место для отдыха выбирали Ирка с Моржиком, и они же выступали спонсорами мероприятия.
– Потому что администрация этого заведения закупила в нашей фирме большую партию саженцев декоративных растений, цветочных семян и садовых аксессуаров и настоятельно просила нас взять часть оплаты бартером, то есть путевками! – легко ответила Ирка.
– Так… А ведь Лилиана приехала не по путевке! – вспомнила я. – Она не была постоялицей отеля, потому что в субботу вечером, когда Лилиана уже предположительно сиганула со скалы, администрация пансионата пересчитала всех гостей и обнаружила полный комплект!
Ирка немного подумала, скосив глаза на пустую тарелку и забыв за щекой непрожеванный кусок мяса. Это придало ей вид страдалицы, мучимой флюсом и косоглазием одновременно.
– Значит, она приехала в гости к кому-то, кто был постояльцем! – рассудила она наконец.
Я кивнула:
– А к кому?
– Чего проще узнать! – Ирка потянула из сумки мобильник. – Телефон пансионата в памяти моего сотового, звони и спрашивай, на кого был оформлен номер, соседний с нашим. Ведь это из него вышла Лилиана, так?
– Знаешь, я теперь не уверена, что она вышла из этого номера, – призналась я. – Возможно, она просто стояла у двери. Может, хотела войти, стучалась, но ей не открыли, тогда она повернулась и ушла.
– Так давай хотя бы выясним, к кому именно она стучалась и кто ей не открыл! – Видя, что я не спешу взять мобильник, подружка начала действовать сама.
Через полминуты она уже вовсю болтала с кем-то, кто представлял администрацию отеля и при этом знал и высоко ценил роль фирмы «Наше Семя» в ответственном деле озеленения территории пансионата.
– Я попросила узнать, за кем числился одноместный номер «24» в субботу и воскресенье. Человечек наведет справочки и перезвонит, – пообещала она, выключив телефон. – Ну, какие еще есть неразрешимые вопросы? Говори, пока я расположена помогать!
Я посмотрела на часы и сказала, что проблемой, настоятельно требующей разрешения, в данный момент является транспортная, потому как я опаздываю на работу.
– Да подвезу я тебя, подвезу, не волнуйся! – милостиво кивнула подруга. – «Шестерка» стоит за углом, ехать всего ничего, так что успеешь в свои рудники, не сомневайся!
Зная ее незаурядное водительское мастерство, я и не усомнилась, а зря! На подъезде к оживленному перекрестку случилась большая неприятность: у верной Иркиной «шестерки» вдруг отказали тормоза!
– Что за черт? – без испуга, просто с недоверием пробормотала подруга, когда ее белый конек понесся, как закусивший удила скакун, абсолютно не реагируя на команду «Тпру-у!», тщетно подаваемую Иркой посредством неисправных тормозов.
– Ты куда летишь, Шумахерша?! – взвизгнула я. – Мы сейчас в «мерс» врежемся!
– В «мерс», положим, не врежемся, – пробурчала Ирка, закусив губу и обойдя упомянутый автомобиль справа по крутой дуге. – А вот в «бэху» вполне можем влупить, если она не подвинется!
«Бэха», спасибо ей, предупредительно подвинулась, и мы обошли ее слева, а потом заскользили между автомобилями в режиме слалома. Этот маневр у Ирки получался лихо, просто на загляденье. Я бы и загляделась, если бы от страха не зажмурилась!
Светофор на перекрестке крайне не вовремя зажег желтый глаз, и Ирка грязно выругалась, затейливыми словами изложив одну простую, как портянка, мысль: нам конец. Она, правда, употребила другое слово, условно синонимичное. Вообще же она сказала что-то вроде того, что на такой-то зеленый свет эти такие-растакие машины остановятся, и мы сделаем того-этого кому-нибудь в это самое, после чего нам будет полное то-се, так их всех разэтак!
Пока подружка перебирала буквы родного алфавита, я открыла один глаз, увидела стремительно приближающуюся громадину тормозящего впереди «КамАЗа», ахнула и снова зажмурилась, втянув голову в плечи, вжавшись в спинку сиденья и судорожно вцепившись в правый подлокотник. «Боже, пронеси!» – мелькнуло в мозгу.
И боже пронес! Вернее, он сподобил Ирку вовремя заметить справа разбитую глинистую колею, сворачивающую на пустырь к котловану стройки. Матерно поблагодарив господа нашего, Ирка круто заложила вправо. Из среднего ряда, подрезав маршрутку на крайней полосе, «шестерка» на двух колесах влетела в поворот и плюхнулась на все четыре посреди большой грязной лужи (я снова некстати вспомнила африканских бегемотов, ведущих на зависть спокойную жизнь!). Машина сквозь бурую завесу высоко взметнувшихся брызг взлетела на большую кочку, ухнула вниз, дребезжа, как посудный шкаф во время землетрясения, прокатилась по пологому длинному склону, по собственной инициативе развернулась и, двигаясь юзом, аккуратно приткнулась к земляной стене котлована.
