От невозможности немедленно дать показания, изобличающие Трофимова, в устной форме, я решила последовать примеру Лилианы Марусенко и оставить компьютерную памятку. Достала из сумки «наладонник», вооружилась стилом и принялась сочинять текст, однако написать успела только первую козырную фразу: «В моей смерти (если таковая, паче чаяния, состоится!) прошу винить Сергея Трофимова!» Далее я собиралась в красках живописать преступные деяния упомянутого гражданина, но мои труды прервал телефонный звонок.
Я посмотрела на дисплей мобильника, надеясь увидеть входящий номер и опознать телефончик Лазарчука, Коляна, Белова или Моржика. Как бы не так! Вызов даже не определился. Я приложила трубку к уху и услышала голос, который не был ни знакомым, ни приятным женским. Тонкий писклявый голосок с совершенно уморительными интонациями мог принадлежать, например, цирковому лилипуту.
– Алле, это Елена Логунова? – комариком пропищал он. – Вы просили меня позвонить. Я Лесик.
– Лесик! – Наконец-то я поняла, почему взрослого мужика зовут, как младенца! С таким голоском он явно не тянул на Леонида Леонидовича – или как там его зовут. ФИО Лесика я узнать не удосужилась. – Как хорошо, что вы мне позвонили! Вы-то мне и нужны!
Я тут же решила, что сделаю свои шокирующие признания кстати подвернувшемуся Лесику. Вполне подходящая фигура, брат Лилианы должен быть заинтересован в том, чтобы изобличить убийцу сестры и обелить ее имя. Если меня не станет (ох, не накликать бы!), он за меня расскажет миру правду о преступных деяниях Сергея Трофимова.
– Зачем я вам нужен? – пропищал Лесик, как мне показалось, без испуга, просто с интересом.
Впрочем, я затруднялась различать сверхтонкие интонации комариного писка.
– Я знаю правду о гибели вашей сестры Лилианы Марусенко! – с подобающей случаю важностью объявила я.
– И хотите, чтобы я тоже ее узнал? – смекнул Лесик.
Лилипут он или нет, но не дурачок, уже хорошо!
– Я вам все расскажу. Давайте встретимся, – предложила я. – Желательно поскорее.
– Через полчаса – пойдет?
– Пойдет! Где? – Беседа пошла в хорошем темпе.
Похоже, Лесик был не только неглуп, но и деловит.
– Развлекательный центр «Палаццо» знаете?
«Палаццо» я знала – небольшое модное заведение в самом центре города с двумя прекрасными кинозалами и тремя гораздо менее прекрасными заведениями общепита.
– На первом этаже кафе-стекляшка, я буду ждать вас в витрине, – сказал приятно-деловитый Лесик и отключился.
Я отложила трубку и потянулась к ключам зажигания.
Здание развлекательного центра «Палаццо» своеобразно украшает деловой центр города. Перестроенный и модернизированный купеческий особняк начала двадцатого века с разных сторон выглядит по-разному. Если посмотреть справа – это большой куб из стекла и металла, слева – глухая бетонная коробка, а фасад представляет собой оригинальный гибрид стилей модерн и хай-тек. Изюминкой кафе-стекляшки на первом этаже является витрина, нависающая над тротуаром. В ней установлен столик, сидя за которым, посетители находятся на всеобщем обозрении, как рыбки в аквариуме. Очень многим эта публичность нравится. Особенно любят устраиваться на виду у прохожих кокетливые девчонки и пижонистые юноши.
– Неужели Лесик из их числа? – заинтересовалась я.
В таком случае, он точно не карлик, люди с физическими дефектами обычно застенчивы и не выставляют себя напоказ.
Я подъехала к «Палаццо» в половине седьмого вечера, опоздав к назначенному времени на несколько минут. Многочисленные конторы и офисы, расположенные в этой части города, уже закрылись, их работники в большинстве своем погрузились в трамваи-троллейбусы или в собственные автомобили и покатили домой, в спальные районы. Гуляющих по улицам в будний день немного, и развлекательный центр «Палаццо» не ломился от посетителей. Это было понятно по тому, что на стоянке у входа в заведение было немало свободных мест.
Я без труда припарковала «шестерку» почти напротив раздвижных дверей, вышла из машины и посмотрела на «аквариум» висячей витрины. За столиком кто-то сидел, но я не смогла разглядеть этого человека, потому что электрическое освещение в витрине было выключено. На столике в широком бокале трепетно горела свеча. А Лесик-то романтик!
Усмехнувшись, я прошла между столбиками с декоративными цепями, позволила автоматическим раздвижным дверям приветствовать меня тихим шорохом, шагнула под своды просторного фойе, а там взяла курс в уголок, занятый кафе.
В витрине уже никого не было, только на столе уютно дымилась красная кофейная кружка да еще лежала непочатая сигаретная пачка. Можно было предположить, что человек, сидевший за столиком, временно отлучился. Я сменила курс, подошла к барной стойке и спросила симпатичную девушку, откровенно скучающую в компании кофе-машины и пивного бочонка с краником:
– Простите, вы не скажете, куда подевался молодой человек, который только что сидел за столиком в витрине? Я немного опоздала к назначенной встрече, он еще не ушел, не знаете?
– Что, знакомство вслепую? – подмигнула девчонка, обрадовавшись возможности пообщаться с одушевленным существом. – Свихнулись все нынче на знакомствах по Интернету! Небось хотите заранее узнать, как выглядит ваш кавалер?
– Хочу, – согласилась я, с интересом ожидая продолжения.
– Нормально выглядит, наверное, даже симпатично, – успокоила меня девчонка.
– Наверное?
– Фигура у парня в порядке, а лица толком не разглядеть, у него прическа лохматая, очки, усы и борода, как у шкипера, – засмеялась барменша.
Я тоже улыбнулась – с пониманием: с таким голосом, как у Лесика, имеет смысл всячески культивировать признаки мужественности, каковыми, по общему мнению, являются борода и усы! Впрочем, девочка сказала, что фигура у него «в порядке», значит, кузен Лилианы не карлик.
– Он похож на полярника из рекламы кофе, – добавила она.
Я снова улыбнулась – и снова с пониманием: красная кружка «Нескафе» в сочетании с густой растительностью на лице должны были придавать Лесику неоспоримое сходство с рекламным персонажем.
– Ваш кавалер заказал еще пиццу, так что, думаю, он скоро вернется, – сообщила барменша. – Наверное, в туалет вышел.
– Тогда мне тоже кофе и пиццу, – попросила я. – А я пока тоже сбегаю в туалет.
– Правильно, советую поторопиться, – по-свойски подмигнула мне компанейская девчонка. – Вот-вот закончится киносеанс, и там будет очередь.
Этим дельным советом не следовало пренебрегать, и я поспешила вернуться в холл, на другом краю которого располагались места общего пользования. Киносеанс уже закончился, по лестнице тянулись зрители, подслеповато моргающие на ярком свету. С одной такой близорукой гражданкой я едва не столкнулась.
– Глаза разуй, корова! – обругала меня она.
