«Поэты, влачимые на поводу:
паденье вождя вам отрадно, как водится,
но я вас ещё не раз поведу
за своим конём полководца!»
Но такие взгляды на поэзию страны Советов были только у автора поэмы. Те, кто руководил тогда советской литературой, имели совсем иное мнение, красноречиво высказанное на первой странице «Литературной газеты», предшествовавшей «Декларации прав поэта». Там красовался портрет Сталина с лозунгом, набранным жирным шрифтом:
«Мы требуем от художественной литературы не деклараций, а дел, показа РАБСКОГО прошлого, воспроизведения СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО будущего, художественного отражения борьбы за промфинплан, рассказа о новых формах труда и новых людях…
13-ая годовщина Октябрьской революции должна послужить боевым призывом: «Писатели, на заводы и фабрики!» Вас ждёт рабочая масса. Сейчас же, немедленно включайтесь в реальную борьбу за выполнение пятилетки в 4 года».
Это был сокрушительный удар по «Декларации прав поэта».
Вскоре литературовед Абрам Лежнев опубликовал статью, в которой написал:
«Сельвинский играет в гения! Это трудная и опасная игра. Он примеряет одежду не по себе».
В этот момент в центральных советских газетах было напечатано сообщение о раскрытии работниками ОГПУ глубоко законспирированной контрреволюционной организации, называвшейся «Промышленной партией», которая готовилась сорвать индустиализацию страны, организуя диверсии на транспорте, стройках и промышленных предприятиях. Мало этого, «Промпартия» ещё сотрудничала с иностранными разведками и готовила военную интервенцию в СССР.
По всей стране тут же стали собирать митинги, на которых с гневом осуждались вредители и шпионы из преступной «Промышленной партии».
Из записной книжки Юсупа Абдрахманова:
«10.11.1930.
События разворачиваются с такой быстротой, что понятное вчера становится совершенно непонятным сегодня. Непонятным потому, что важнейшие вопросы политики решаются не партией, вернее без соответствующей на то подготовки партии. Обстановка требует того, чтобы максимум консолидировать силы партии и класса. А что получается на деле? Не то.
Сняли Сырцова. За что? Почему? Непонятно. “Земля идёт дыбом” – написал В. к М. Не земля дыбом идёт, а политика стала вермишельная. В этом наше несчастье».
Сергей Иванович Сырцов был ровесником Владимира Маяковского (всего на два дня его старше). Пост председателя Совнаркома РСФСР он занимал с 18 мая 1929 года, сменив Алексея Ивановича Рыкова, который возглавлял СНК РСФСР с момента смерти Ленина.
Практически сразу после вступления в должность Сырцов в своих выступлениях на заседаниях Совнаркома начал критиковать проводимую Кремлём политику. Сначала ему казались слишком завышенными темпы индустриализации страны, а в 1930 году он заявил, что Сталина надо снять с поста генерального секретаря партии, назвав вождя «тупоголовым человеком, который ведёт страну к гибели». За эту «фракционную деятельность» Сырцов и был лишён всех своих постов (председателя СНК РСФСР, кандидата в члены политбюро и члена ЦК). Его отправили работать на Урал.
А приведённые Юсупом Абдрахмановым слова: «’’Земля идёт дыбом” – написал В. к М», вполне можно расшифровать так: «написал Владимир к Марии», то есть речь идёт о переписке Владимира Маяковского и Марии Натансон. Ведь «Земля дыбом» – это название пьесы, автором которой был лефовец Сергей Третьяков. Он перевёл (и переделал) пьесу французского поэта и драматурга Марселя Мартине (Marsel Martinet) «Ночь». Французского писателя мало кто знал в стране Советов, потому что он был сторонником Троцкого, даже посвятил ему стихотворение, включённое в книгу «Temps maudits» («Проклятые годы» или «Проклятое время»), В ней есть слова:
«О, Россия!.. / Страна людей голодающих и мёрзнущих,
Страна кнута, и тюрьмы, и ссылки,
Расстреливаемых детей, и молчания, и мученичества,
Жертв и палачества…»
Судя по этим стихотворным строкам, написаны они были в середине тридцатых годов, когда Россия действительно превратилась в страну «кнута, тюрьмы и ссылки». А осенью 1930 года «жертв и палачества» в СССР было ещё не очень много.
Правда, оппозиционера Мартемьяна Рютина именно тогда исключили из партии «за предательски-двурушническое поведение и попытку подпольной пропаганды право-оппортунистических взглядов». А 13 ноября по обвинению в контрреволюционной агитации его ещё арестовали и посадили в Бутырскую тюрьму – в ту же самую, где в 1909 году отбывал заключение юный Владимир Маяковский.
Слова Юсупа Абдрахманова «политика стала вермишельная.» – это ссылка на Ленина, который так называл деятельность Совнаркома первых лет советской власти, когда членам правительства приходилось распределять вермишель, макароны и заниматься прочими «мелочными» делами.
Но в 1930 году Кремль «мелочами» уже не занимался. Большевики перестроились. И требовали такой же перестройки от остальных граждан страны.
14 ноября газета «Вечерняя Москва» уверяла читателей:
«Трудность перестройки Сельвинского осложняется тем, что он маскируется под перестроившегося».
15 ноября «Литературная газета» продолжала топтать поэму «Декларация прав поэта»:
«Новая политическая декларация Сельвинского не допускает перестройки, это новая попытка уйти от решения актуальных проблем.
Идеология конструктивизма в целом непримиримо враждебна марксизму-ленинизму, против него своим остриём направляется».
А поэт Николай Асеев в «Комсомольской правде» (№ 284) назвал новую поэму Сельвинского «кулацким выступлением», написав:
«С предельным отвращением и гадливостью прочёл я в номере “Литературной газеты” “Декларацию прав поэта” И.Сельвинского. Смесь паршивого интеллигентского самолюбования с самоковырянием, которыми заполнила она чуть ли не всю газетную полосу, не смогла бы сама по себе послужить поводом к этому письму. Но самолюбование это приправлено обывательскими плевками на могилу величайшего поэта пролетарской революции, а самоковыряние переходит в маниакальные взвизги одержимого припадками величия (“Но я вас ещё не раз поведу за своим конём полководца”)…
Сельвинский пытается всячески шельмовать методы революционной поэтической работы Маяковского, квалифицируя всю огромную деятельность Маяковского-агитатора как халтуру и “демагогитки”…
Моя фамилия (как члена редколлегии “Литературной газеты”) оказалась под номером газеты, в которой в годовщину Октября великого поэта революции обзывают жандармом.
Я требую от РАППа расследования.
Николай Асеев».
17 ноября «Литературной газете» пришлось поместить на своих страницах (рядом со злыми шаржами на Сельвинского) своё мнение о его новой поэме:
