«“Умка белый медведь” Сельвинского даёт положительную программу переустройства жизни народов крайнего Севера на советских началах».
А газета «Правда» привела слова из выступления самого Сельвинского на съезде писателей страны:
«Чем свежее стиль, чем революционнее его формы, тем громче голоса о том, что поэзия находится в тупике».
27 августа на трибуну съезда поднялся драматург Александр Афиногенов и сказал:
«Вождь нашей партии товарищ Сталин назвал писателей “инженерами человеческих душ”. Это название – не только лозунг, не только декларация».
А выступивший с докладом о драматургии Владимир Киршон призвал писателей к созданию «положительной комедии», рождающей у зрителей особый смех – «смех победителей». Советская комедия, сказал Киршон:
«…не высмеивает своих героев, но показывает их так весело, так любовно и доброжелательно подчёркивает их положительные стороны и качества, что зритель смеётся радостным смехом, ему хочется брать пример с героев комедии».
Итак, Союз советских писателей был создан. Его членом стал даже живший в Париже Евгений Замятин (по его собственной просьбе, одобренной Сталиным). В Союз приняли и 24-летнего поэта Павла Васильева.
Оргсекретарём нового Союза литераторов стал 33-летний заместитель заведующего отдела культуры и пропаганды ленинизма Π,Κ ВКП(б) Александр Щербаков, который и принялся курировать творчество и деятельность «инженеров человеческих душ».
Пока литераторы разбирались с новой для них ситуацией, в политбюро задумались над тем, что делать с поступавшими в Кремль многочисленными жалобами на методы ведения следствия в НКВД. 15 сентября 1934 года была создана комиссия (Лазарь Каганович, Валериан Куйбышев, Иван Акулов), которая выявила многочисленные случаи нарушения законности, пыток заключённых и фабрикации дел. Комиссия подготовила проект постановления, которое предусматривало искоренение незаконных методов следствия, наказание виновных и пересмотр некоторых дел.
В жизни генерального секретаря ВКП(б) тоже на всё шло гладко. Известно письмо, которое Сталин написал в Тбилиси матери. В нём говорилось:
«После кончины Нади моя личная жизнь тяжела. Ты спрашиваешь, как я живу. А я не живу, я работаю».
Академик Иван Петрович Павлов, вся деятельность которого была направлена на то, чтобы хоть как-то облегчить жизнь своих соотечественников, 10 октября 1934 года написал письмо наркому здравоохранения РСФСР Григорию Наумовичу Каминскому. В этом послании, в частности, говорилось:
«Многолетний террор и безудержное своеволие власти превращает нашу азиатскую натуру в позорно рабскую. А много ли можно сделать хорошего с рабами? Да, но не общее истинное человеческое счастье. Недоедание и повторяющееся голодание в массе населения с их неприменными спутниками – повсеместными эпидемиями – подрывают силы народа. Прошу меня простить… Написал искренне, что переживаю».
А Илья Сельвинский 5 ноября сообщал своим ленинградским друзьям:
«В Театре Революции уже начинается работа над моей пьесовиной…
Из новостей особенно важна одна: 7 ноября в “Известиях” должна появиться моя поэма о Сталине. Если она действительно появится да ещё в такой день – это будет такой феерический скандал (в благородном смысле), что в какой-то мере исправит всю ту гнусную атмосферу, которой я был окружён в челюскинский период.
Это глава из “Челюскинианы”, но я пускаю её как самостоятельную поэму».
Поэма эта в «Известиях» не появилась – главный редактор газеты Бухарин показал её Сталину, и тому она чем-то не понравилась. А в Театре Революции работа над пьесой «Умка белый медведь» продолжалась.
С 25 по 28 ноября 1934 года в Москве проходил очередной пленум ЦК ВКП(б), который (на шестнадцатом году советской власти) принял важное для страны решение:
«Отменить с 1 января 1935 года карточную систему снабжения хлебом, мукой и крупой».
«Ленинградское дело»
1 декабря 1934 года в кабинете Сталина раздался телефонный звонок. Иосиф Виссарионович снял трубку, и находившийся рядом Вячеслав Молотов понял, что звонит начальник Ленинградского Управления НКВД Филипп Медведь, который сообщил вождю, что только что в Смольном убит товарищ Киров. Сталин ответил одним словом:
«– Шляпы».
Это лишний раз подтверждает предположение о том, что «припугнуть» Кирова задумал именно Сталин, а те, кому это было поручено, всё «прошляпили». Теперь надо было как следует замести следы, обвинив в убийстве Кирова кого-то из оппозиционеров. Николай Ежов это, вроде бы, подтвердил, сказав:
«Товарищ Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и говорит: “Ищите убийц среди зиновьевцев”».
Вальтер Кривицкий:
«В тот же день Сталин обнародовал чрезвычайный указ, внёсший изменение в уголовное законодательство. По всем делам, связанным с политическими убийствами, в течение 10 дней военный трибунал должен вынести приговор без защиты и оглашения, исполнение которого следовало немедленно. Указ лишал Председателя Верховного Совета права помилования».
Вот это постановление ЦК и СНК СССР, называвшееся «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик»:
«Внести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти:
1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней;
2. Обвинительные заключения вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде;
3. Дела слушать без участия сторон;
4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать;
5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.
Секретарь Центрального Исполнительного Комитета Союза СССР
А.Енукидзе.
Москва, Кремль.
1 декабря 1934 года».
Глава ЦИКа Михаил Иванович Калинин этого постановления не подписывал (во всяком случае, к моменту его опубликования) – все изменения в «уголовно-процессуальные кодексы» как бы вносил только секретарь ЦИКа Авель Сафронович Енукидзе.
Лев Троцкий высказался об убийстве члена политбюро так:
«В своё время мы… показали, что в подготовке убийства Кирова прямое и явное участие принимали: Медведь, Ягода и Сталин. Ни один из них, вероятно, не хотел гибели Кирова. Но все они играли его головой, пытаясь создать на подготовке террористического акта амальгаму – с “участием” Зиновьева и Троцкого».
