А Григорий Беседовский, бывший советский дипломат, ставший невозвращенцем и живший во Франции, в 1949 году в возрасте 53 лет тихо скончался. Впрочем, неизвестно, насколько его кончина была тихой. Вполне возможно, что он опять чем-то озадачил советских эмгебешников, с которыми сотрудничал, и те пустили его в расход.
21 декабря 1949 года страна торжественно отметила 70-ле-тие Сталина.
А через несколько дней состоялось заседание политбюро, на котором Сталин зачитал документ, касавшийся Полины Семёновны Жемчужиной, жены Вячеслава Молотова. Вот что
Об этом рассказал сам Молотов:
«Когда на заседании Политбюро он причитал материал, который чекисты принесли ему на Полину Семёновну, у меня коленки задрожали. Но дело было сделано – не подкопаешься, чекисты постарались. В чём её обвиняли? В связях с сионистской организацией, с послом Израиля Голдой Меир. Хотела сделать Крым Еврейской автономной областью… Были у неё слишком хорошие отношения с Михоэлсом».
29 декабря Полину Жемчужину исключили из партии, а ровно через месяц, 29 января 1950 года арестовали. Одиннадцать месяцев следователи добивались от неё «признаний». И 29 декабря 1950 года Особым совещанием МГБ СССР Полина Жемчужина была приговорена к пяти годам ссылки в Кустанайскую область.
Лев Разгон:
«Молотов никогда не заикался о своей жене, а его дочь, вступая в партию, на вопрос о родителях ответила, что отец у неё – Молотов, а матери у неё нет».
Об этих годах, завершавших «сороковые роковые», поэт Борис Слуцкий написал:
«Конец сороковых годов —
сорок восьмой, сорок девятый —
был весь какой-то смутный, сжатый.
Его я вспомнить не готов.
Не отличался год от года,
как гунн от гунна, гот от гота
во вшивой сумрачной орде.
Не вспомню, ЧТО, КОГДА и ГДЕ.
В том веке я не помню вех,
но вся эпоха – в слове “плохо”.
Чертополох переполоха
проткнул забвенья белый снег.
Года, и месяцы, и дни
в плохой период слиплись, сбились,
стеснились, скучились, слепились
в комок. И в том комке – они».
Неожиданный поворот
Секретная лаборатория МГБ СССР тем временем продолжала интенсивно работать.
Генерал-лейтенант Павел Судоплатов:
«Майрановский и сотрудники его группы привлекались для приведения в исполнение смертных приговоров и ликвидации неугодных лиц по прямому решению правительства в 1937–1947 годах и в 1950 году, используя для этого яды».
Сколько же лиц, «неугодных» правительству, погибло тогда? Десятки? Сотни? Тысячи?
В сентябре 1950 года математик и поэт Александр Есенин-Вольпин был объявлен «социально опасным элементом» и на пять лет сослан в Карагандинскую область.
А 25 сентября, так и не приступив к работе в театре Вахтангова, скончался режиссёр Александр Яковлевич Таиров.
29 и 30 сентября 1950 года в Доме офицеров на Литейном проспекте города на Неве проходил суд над участниками «Ленинградского дела». Ночью был вынесен приговор. И шестерых главных обвиняемых через час расстреляли. Трое других получили длительные сроки тюремного заключения.
23 декабря того же года Особое совещание при МГБ СССР вынесло приговор Илье Шнейдеру (работавшему ещё с Айседорой Дункан): 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
Наступил год 1951-й.
19 января по предложению Александра Фадеева (явно согласованному со Сталиным) Анна Ахматова была вновь принята в Союз советских писателей.
И в тот же день (19 апреля) Ольгу Викторовну Третьякову (вдову поэта-лефовца Сергея Михайловича Третьякова, расстрелянного 10 сентября 1937 года) вновь арестовали. На этот раз как «агента немецкой разведки». Она получила новый срок.
Но Сталин, видимо, уже почувствовал угрозу, которая исходила от Берии и заключалась в его возможности с помощью своих засекреченных врачей производить коварные убийства (кончины Щербакова и Жданова незамеченными явно не прошли). Возникла экстренная необходимость перестроить работу спецслужб. И 11 июля 1951 года ЦК ВКП(Б) приняло постановление «О неблагополучном положении дел в МГБ».
Уже на следующий день министр государственной безопасности Виктор Семёнович Абакумов (вместе с женой и четырёхмесячным сыном) был арестован. Его обвинили в государственной измене, сионистском заговоре в МГБ и в противодействии скорейшему расследованию дела, которое очень скоро назовут «делом врачей». Генерал Павел Судоплатов в книге «Спецоперации» писал об арестованном Абакумове:
«Ему пришлось вынести невероятные страдания (он просидел три месяца в холодильнике в кандалах), но он нашёл в себе силы не покориться палачам. Он боролся за жизнь, категорически отрицая “заговор врачей”».
В стенограмме суда над Абакумовым, состоявшемся через три года, говорится (подсудимого допрашивал председатель Военной коллегии Верховного суда СССР В.В.Ульрих),
«Ульрих. – Скажите, подсудимый, за что вас двадцать лет назад, в апреле 1934 года, исключили из партии?
Абакумов. – Меня не исключали. Перевели на год в кандидаты партии за политическую неграмотность и аморальное поведение. А потом восстановили.
Ульрих. – Вы стали за год политически грамотным, а поведение ваше – моральным?
Абакумов. – Конечно. Я всегда был и грамотным, и вполне моральным большевиком. Враги и завистники накапали.
Ульрих. – Какую вы занимали должность в это время и в каком звании?
Абакумов. – Я был младшим лейтенантом и занимал должность оперуполномоченного в секретно-политическом отделе – СПО ОГПУ.
Ульрих. – Через три года вы уже имели звание старшего майора государственной безопасности, то есть стали генералом… С чем было связано такое успешное продвижение по службе?
Абакумов. – Ничего удивительного – партия и лично товарищ Сталин оценили мои способности и беззаветную преданность делу ВКП(б)».
В 1951 году в конце лета Сталин как всегда отправился в отпуск в Грузию. Остановился в Цхалтубо. К нему приехал министр госбезопасности Грузинской ССР Николай Рухадзе, пожаловавшийся вождю на взяточничество прокурорских работников (в основном мингрелов или мегрелов – их называли по-разному). И 9 ноября ЦК ВКП(б) приняло постановление о том, что в Грузии выявлена «мегрело-националистическая группа», которая ориентировалась на Турцию. Уже на следующий день Рухадзе стал производить аресты членов ЦК компартии Грузии, секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии, а также высших работников прокуратуры (главным образом, выдвиженцев Лаврентия Берии, мать которого была мегрелкой).
