И приносил ей в жертву
Великолепный Йима,
Владетель добрых стад,
На высоте Хукарьи
Сто жеребцов, и тысячу
Коров, и мириад овец.
Вот так просил он Ардви:
«Такую дай удачу,
Благая Ардви-Сура,
Чтобы добился власти
Я – над людьми и дэвами,
Над ведьмами, волхвами,
Кавийскими тиранами
И злыми карапанами,
Чтобы я спас от дэвов
Богатство и именье,
Скота и нивы тучность,
Довольство и почет».
Дала ему такую
Удачу Ардви-Сура,
Всегда тому, кто верно
Свершает возлиянья,
Далее ее молит Трайтаона об удаче для победы над Трехглавым Змеем Дахакой. Как и Йима впоследствии ее просит даровать власть Кави-Усан, Хаосрава, получающий от богини подобного рода удачу.
Следует отметить, что сама Ардви Сура Анахита описывается в Авесте как богиня, одетая в бобровую шубу:
Бобровую накидку
Надела Ардви-Сура
Из шкур трехсот бобрих…
[549]Однако бобры ни на территории современного Ирана, ни на территории Средней Азии, откуда далекие предки современных иранцев могли прийти на Иранское нагорье, не водятся. Кроме того, общеиндоевропейское слово b(h)ib(h)er/b(h)eb(h)er первоначально означало просто «коричневый», «блестящий». Живущее в воде животное оно стало означать только у ограниченного круга народов: авест. bawra-, bawri-, лит. bebrus/ bebras, прус. bebrus, русск. бобер, др.-в. – нем. bibar, др. англ. beofor. Весьма показательно, что в санскрите данный коронь продолжал означать просто определенный цвет, а не бобра, что говорит о том, что название бобра появляется у иранцев относительно поздно, уже после распада индоиранской общности. Кроме того, в этом же ареале он оказывается связан с нижним миром: в Авесте бобер связан с богиней вод Анахитой, в славянских песнях «черные бобры» соотносятся с корнями мирового древа, а в латышских народных песнях божественные близнецы пляшут в шкурах бобра и выдры. Отметившие эти черты Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов констатируют: «Эти особенности балтийской, славянской и авестийской традиций, не находящие параллелей в других индоевропейских традициях, подтверждают в культурно-историческом плане вторичность приобретения особой значимости этими видами животных…»
[550] Н. Л. Членова, рассматривая древние контакты иранских племен, выдвигает гипотезу, что данная характеристика богини появилась в Восточной Европе: «Бобровая шуба Ардви Суры Анахиты в цитированном описании – реликт ее доахеменидской сущности, когда она была богиней-рекой, олицетворением Волги, и бобр был ее священным животным»
[551]. Если это так, то тогда и связанные с Хварно представления могли стать известны славянам во время их древнейших контактов с предками иранских племен в регионе Волги. Поскольку образ богини как дарительницы Хварно своими истоками восходит еще к эпохе матриархата, он, по всей видимости, древнее образа бога, дарующего эту же мистическую сущность своему избраннику.
Мотив пребывающего в водах Хварно, дающего власть своему обладателю, весьма архаичен. Основанный на этом представлении ритуал у обитавших на Дону «женоуправляемых» сарматах описал античный автор Псевдо-Плутарх: «Танаис – река в Скифии; она прежде называлась Амазонской… В ней находят также камень, похожий на хрусталь и увенчанный короной, наподобие человека. Когда умрет царь, туземцы производят выбор нового у реки; кто найдет такой камень, тот сейчас же избирается в цари и получает скипетр покойного»
[552]. Анализируя это и другие известия о почитании сарматами данной реки, К. Ф. Смирнов отмечал: «Танаис выступает здесь как местное божество, как героизированный предок туземцев Дона (он сын амазонки), благословляющий на “царство” того, кто приобщится к власти через обладание священным фетишем – камнем, увенчанным короной»
[553]. Поскольку именно находка в реке камня давала право на власть, можно предположить, что у этих кочевников он выступал материальным олицетворением Хварно. Однако находящееся в воде Хварно давало не только власть: «В Бахмаи-яште 2,1 встречается упоминание, что фарн – это всеведущая мудрость в виде воды, которую пьет Зороастр»
[554]. Это показывает, что мудрость, считавшаяся неотъемлемой характеристикой правителя для восточной половины индоевропейского мира, также могла быть связана с Хварно.
Как следует из этимологии, традиционно указывающей на такие родственные ему слова, как иран. hvar, «солнце», санск. svar-, оно было связано и с дневным светилом. В другом гимне говорится:
Мы молимся Солнцу,
Бессмертному Свету,
Чьи кони быстры.
Когда Солнце светит,
Когда Солнце греет,
Стоят божества
Все сотнями тысяч
И счастье вбирают
И счастье вручают,
И счастье дарят
Земле, данной Маздой,
Для мира расцвета,
В данном случае словом «счастье» было переведено авестийское понятие «Хварно». Хоть авестийского Митру едва ли правильно считать богом солнца в буквальном смысле, однако в его образе присутствуют весьма заметные солярные черты. В связи с этим показательна такая картина, когда за Митрой летит бог войны Вэртрагна, а впереди Хварно царского рода:
Летит за Митрой следом
Божественный Вэртрагна,
Рассвирепевшим Вепрем…
А спереди от Митры
Летит Огонь горящий,
Который Хварно Кавьев
[556].
В условиях непрекращающихся войн весьма важную роль в жизни древних иранцев начинает играть бог войны, весьма тесную связь которого с Хварно авестийские гимны не преминули отметить. «В среднеперсидских зороастрийских книгах фарн часто характеризуется как “непобедимый”. В Авесте он выступает как неизменный спутник победы. Hvarnahvant – “обладатель фарна”, “обладатель счастья”, “счастливой судьбы” – один из эпитетов удачливого и могущественного правителя»
[557]. Само имя иранского бога войны (в отечественной литературе он также называется и Веретрагной) означает «Побивающий защиту» и на самом деле является родственным эпитету индийского божества Индры, верховного главы ведийского пантеона. В посвященном ему гимне сначала описывается явление Вэртрагны Заратуштре, после чего это божество описывает пророку свои качества.
