Рис. 43. Двузубец на счетной бирке из Новгорода, 970-1020 гг. Источник: Белецкий С. Древнейшая геральдика Руси // Повесть временных лет. СПб., 2012
В предыдущей главе мы видели, что Рарог был связан и с загробным миром. Пример подобного использования трезубца Рюриковичей мы видим в прусских древностях, связанных, по всей видимости, со службой пруссов в дружинах русских князей. Два трезубца были высечены на камнях, причем один камень был обнаружен в погребении 147 Ирзекапкниса, а другой – в святилище Клинцовка-Кунтерштраух
[715]. Это говорит о том, что знак Рюриковичей воспринимался пруссами не просто как родовая тамга князей, которым они служили, или как знак собственности, а как сакральный символ, связанный, с одной стороны, с погребальным ритуалом, а с другой – со своим собственным языческим святилищем.
В книге «Русы от Волги до Дуная» мною было показано, что русы под своим собственным именем существовали уже как минимум в скифскую эпоху и принимали участие в походе этих кочевников в Переднюю Азию. В свете происхождения двузубца несомненный интерес представляет то, что данный знак появляется в кобанской культуре Кавказа именно в период переднеазиатского похода скифов. В виде его изготавливаются нагрудная бронзовая пластина VIII-VII вв. до н. э. из Бештау и бронзовые булавки, заканчивающиеся головами животных или птиц. Речь, разумеется, не идет о том, что знак Рюриковичей непосредственно происходит из кобанской культуры, а лишь о том, что для части ее носителей знак двузубца также представлял собой достаточно важный символ, что, возможно, говорит о его общих истоках у людей, разделенных достаточно большим временным и пространственным промежутком. Следует отметить, что впоследствии он присутствует и на территории Скифии. Двузубые вилочки с ровными или фигурно орнаментированными окончаниями встречаются в степных и лесостепных памятниках скифской культуры. Относятся они к категории неопределенных предметов, и в различное время выдвигались гипотезы, что они были украшениями, использовались для закрепления ремня или в ритуале гадания. Поскольку в скифской культуре они встречаются в захоронениях, а на территории Ирака была найдена печать, на которой во время сцены похорон женщина держит в руках рогатый маленький фетиш, Е. Е. Фиалко и Ю. В. Болтрик осторожно предполагают: «Все сказанное выше как будто позволяет усматривать в бронзовых вилочках некий фетиш, игравшую важную роль в погребальном культе ираноязычных племен»
[716]. Таким образом, мы видим, что двузубец в Восточной Европе был связан с загробным миром уже со скифской эпохи, а связь с ним трезубца Рюриковичей фиксируется у пруссов еще в эпоху Древней Руси.
Приведенные в данной главе материалы показали, что в семантическом плане знак Рюриковичей во всех основных сферах оказался тождествен славянским языческим представлениям о Рароге, что говорит о том, что именно эту мистическую сущность княжеской власти он первоначально и обозначал.
Заключение
Заселение славянами севера Восточной Европы шло с двух сторон – юга и запада. Ни один из этих потоков не был однороден, и, в случае последнего, археологически фиксируется участие в нем как ободритов, так и волотов-велетов. Генеалогические предания потомков ободритских князей говорят, что в Финляндию отправились уже дети их полумифического родоначальника Антюрия. Славянская колонизация будущих новгородско-псковских земель началась гораздо раньше, чем это предполагалось еще недавно, и определенные следы западнославянского влияния археологи отмечают даже у некоторых финно-угорских племен, участвовавших впоследствии в призвании варягов. Большое влияние на развитие всего региона оказало сложение торгового пути «из варяг в арабы», по которому сначала в Восточную Европу, а затем и в западнославянские земли хлынул поток восточного серебра. Для контроля за этой трансконтинентальной торговлей в непосредственной близости от Ладоги славянами возводится мощная Любшанская крепость, а сеть других укреплений обеспечивает безопасность всего региона, в развитии которого играла роль не только торговля, но и земледелие. В результате всего этого у восточных славян на севере Восточной Европы еще до призвания Рюрика сложились как экономические, так и политические предпосылки возникновения государственности. Отечественная ПВЛ упоминает племенные княжения, об этом говорят и новгородские предания, скандинавские и мусульманские источники точно так же отмечают наличие ранней государственности у ильменских словен.
О мощи этого нарождающегося государства говорит предпринятый Бранливом-Пролазом поход на Крым, для которого было необходимо по крайней мере на время сконцентрировать достаточно значительные воинские силы. Проложенная им восточноевропейская часть пути «из варяг в греки» станет впоследствии еще одним магистральным направлением развития Древнерусского государства. Имеющиеся данные позволяют со значительной степенью вероятности предположить, что именно он способствовал браку дочери Гостомысла с ободритским князем Готлибом. Если это так, то Бранлив-Пролаз почти в буквальном смысле стоял у колыбели Руси Рюрика и именно благодаря его деятельности история пошла по известному нам пути.
Рассказ ПВЛ о варяжской дани с восточноевропейских племен, изгнании ими варягов и последовавших междоусобицах подтверждается нумизматическими и археологическими данными, а также западнославянскими преданиями, сохранившимися в немецкой саге о Тидреке Бернском. Из последней становится известно, что взимавшие дань с русов варяги были велетами, что объясняет выбор в качестве князя представителя ободритской династии, враждовавшей с велетами на территории современной Германии. Поскольку оба западнославянских племенных союза в древнерусской летописи называются общим именем варягов, это и породило ту странную на первый взгляд ситуацию, когда жившие на севере Восточной Европы племена сначала изгоняют варягов, а затем призывают князя из их же среды. Эта среда была близкородственна восточным славянам, на что совершенно однозначно указывает летописный текст, так передавая решение представителей четырех племен: «Поищемъ сами в собѣ кнѧзѧ». В другом месте также недвусмысленно говорится, что «новгородцы суть люди от рода варяжского».
Чтобы действительно понять смысл призвания варяжских князей, предопределившего все последующее развитие нашей страны, его следует воспринимать одновременно в двух аспектах – реально происходивших исторических событий и в свете языческих представлений наших далеких предков о мистической сущности носителя истинной власти, во многом обуславливавших их действия. Поскольку уже давно отмечено, что овладевшие массами идеи становятся материальной силой, игнорирование последнего аспекта приведет к созданию заведомо искаженной картины происшедшего. В результате этого нам не будут до конца понятны ни стремления наших далеких предков, ни их действия, ни то, как они воспринимали призванных ими князей. Подобное игнорирование не позволит понять глубинный смысл как этого события, оказавшего значительное влияние на становление русской государственности, так и ряда последующих событий и в конечном итоге не даст постигнуть те истинные основы, на которых наши предки создавали свою державу. Незнание этих основ будет означать только одно – трагичные взаимоотношения между народом и властью, которыми так богата наша история, будут продолжаться и в будущем. Призвание варяжских князей стало одним из ключевых судьбоносных моментов нашей истории и, чтобы понять как его истинное значение для современников этого события, так и то значение, которое оно имеет для нынешнего и всех будущих поколений нашего народа, мы должны постараться воспринять его в контексте мышления наших предков.
