– Петр Иваныч! – проорал он в теплый сумрак дома, опередив меня на пути в прихожую гигантским прыжком. – У нас, кажись, ЧП! Бактериальная зараза!
– Пока только угроза! – поправила я, адресуясь к выглянувшему из дальней комнаты старичку в уютной фланелевой пижаме в модную шотландскую клетку. Мне не хотелось, чтобы старичка в самом начале нашего с ним общения хватил обширный инфаркт.
Клетчатый дедушка кротко моргал и ни о чем не спрашивал. А вот я строго спросила:
– Кто хозяин дома?
– Й-я, й-я! – ответил старичок.
Легкое заикание придало его речи иностранный акцент, так что я приняла бы дедушку за земляка собачки Мюллера, если бы он не добавил еще на чистом русском:
– К-колупанченко моя фамилия, Петр Иваныч я. А это Саша.
Личность Саши неплохо было бы и прояснить, однако наружность у этого молодого человека была симпатичная и потешная: круглое румяное лицо, носик пимпочкой и пуговичные глазки в окружении растопырчатых ресничек. Плюс соломенно-желтые волосы, подстриженные в старом добром стиле «под горшок». Саша казался мне смутно знакомым и опасений не внушал. А то, что мы все-таки попали в дом Колупанченко, вообще радовало. Ирка довольно хрюкнула в респиратор, что прозвучало жутковато.
– Подвал в доме есть? – метнув в подружку предупреждающий строгий взгляд, спросила я.
– Есть полуподвал! – услужливо ответил Саша. – А что?
– Надо проверить его на предмет заражения! – веско сказала я. – Есть подозрение, что в ваш дом могли проникнуть мутировавшие грызуны, которые распространяют опасное для человека заболевание.
– К-какое? – спросил старенький дедушка Колупанченко без страха, с живым интересом человека, у которого уже есть так много заболеваний, что одним больше, одним меньше – не имеет особого значения.
– Мышингит! – бухнула Ирка, откровенно запугивая безрассудного коллекционера болячек. – Это ужасная болезнь, которая излечивается только на самой ранней стадии! Поэтому так важна своевременная диагностика.
– В гараж вниз по лестнице! – указал направление Саша.
– Проводите нас! – потребовала я.
Мы гуськом спустились на два пролета и толкнули деревянную дверь, закрывающую вход в помещения цокольного этажа. В открытую дверь пахнуло так мерзко, что Саша тут же ее захлопнул и воскликнул, не тая ужаса:
– Фу! Они там сдохли!
– Кто там сдох? – опасно перегнувшись через перила, полюбопытствовал сверху Петр Иваныч.
– Мутировавшие грызуны! – крикнула я. – Ничего, сейчас мы произведем зачистку территории!
– А это не опасно? – спросил Саша, сторонясь от двери.
– Для вас – нет! – пробубнила я сквозь торопливо напяленную ватно-марлевую повязку.
А Ирка демонстративно вытащила из кармана плотно закупоренную пробирку, по самую пробку наполненную гелем для чистки ванн и унитазов. Густой изумрудно-зеленый «сироп» в медицинской склянке выглядел так внушительно, что даже неспециалисту по химическим войнам сразу становилось ясно: это очень действенная штука!
– Ну мы пошли! – пробубнила Ирка сквозь свой защитный намордник, после чего распахнула дверь и широко в нее шагнула. Пробирку с «химическим оружием» она держала так же высоко, как героический Данко свое пылающее сердце.
Я вошла в полуподвальное помещение следом за подругой, плотно прикрыла за собой дверь, включила электрическое освещение, огляделась и недовольно сказала:
– Оп-ля! А где же машина?!
– Беда какая-то, сплошь безлошадный народ в этой местности проживает! – Ирка при виде пустого гаража тоже огорчилась не по-детски. – Столько трудов, и все напрасно! В дом проникли, а насчет черного джипа ничего не узнали!
– Сейчас мы выйдем отсюда и спросим дедусю прямым текстом, есть у его сыночка такая машина или нет, – решила я.
Ирка сунула пробирку с унитазным гелем в карман, и мы вышли из подвала. Взглянув на наши безрадостные лица, мнительный Саша утвердился в подозрении, что дело плохо. Он судорожно вздохнул и мрачно вопросил:
– Мы все умрем, да?
– Обязательно! – ответила я, снимая с лица ватно-марлевую повязку. – Все люди смертны, так что рано или поздно и мы с вами скончаемся, каждый в свой черед.
– З-значит, массовой вспышки инфекционного мышингита н-не будет? – как мне показалось, разочарованно спросил дедушка Колупанченко.
Старичку явно приглянулась мысль отправиться к праотцам в большой и дружной компании!
– Угрозу заражения мы ликвидировали, так что основная опасность миновала, – заявила я.
– И сколько мы вам должны? – спросил просиявший Саша, выразительным жестом опуская руку в карман.
Мы с Иркой переглянулись. Смекнув, что это маленькое ночное шоу может подарить нам не только могучий выброс адреналина, но и толику денег, она мгновенно повеселела.
– Вообще-то это наша работа… – протянула она, слегка жеманясь.
– Вы ж нам жизнь спасли! – с чувством сказал благодарный Саша.
Он втиснул зеленую купюру в Иркину мгновенно сжавшуюся ладонь и признательно потряс крепко стиснутый кулак моей боевой подруги.
– А теперь чайку с конфетками! – засуетился дедушка Колупанченко. – У нас прекрасные шоколадные конфетки есть, свеженькие, только что с фабрики!
Я, разумеется, не упустила возможности подобраться поближе к интересующей нас теме и повторила, провоцируя старичка на развернутый ответ:
– Только что с фабрики? Это как же такое может быть?
– А очень просто, – ответил дедушка, шаркая тапочками в направлении кухни, которую вполне можно было найти по запаху ванили и шоколада. – Сынок мой, Руслан Петрович, директором шоколадной фабрики работает. Он всякий раз, когда ко мне в гости едет, самые свеженькие конфетки везет. Знает, что я сладенькое люблю, вот и балует старика!
Ирка пихнула меня локтем в бок, но я и без того уже уловила логическую закономерность между свеженькими конфетками и визитом любящего сына.
– Ну и где же ваш сын? – Я оглядела просторную чистую кухню, словно ожидала найти Руслана Петровича Колупанченко прячущимся за кухонным шкафчиком или штабелем конфетных коробок.
– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь! – облегченно улыбающийся Саша мягко подтолкнул меня к диванчику.
Мы с подружкой не заставили себя уговаривать и устроились за столом. Гостеприимные хозяева зазвенели посудой, организуя чаепитие.
– Русланчик в гости поехал, – с запозданием ответил на мой вопрос Петр Иванович.
– На чем поехал? – быстро спросила Ирка.
В ожидании ответа она вытянула шею, как черепаха, желающая вылезти из панциря.
– Общественный транспорт, наверное, уже не ходит! – сказала я, чтобы сгладить острый интерес подруги к средству перемещения сынули Колупанченко.
