– Я тоже еще не старик, – ответил поляк.
– В этом твоя сила, но одновременно и слабость, – усмехнулся Риос. – У тебя есть кураж, но не хватает осмотрительности. Ты порой лезешь на рожон, забывая о том, что твой противник может быть хитрее тебя.
– Но он не знает моей манеры боя – я для него кот в мешке, – закручивая крышку на бутылке, заметил Кравчик.
– Ты не забывай, что для того, чтобы выйти в финал, тебе надо будет провести два боя, – напомнил боксеру правила соревнований Риос. – Достаточное время, чтобы понять, что ты из себя представляешь.
Участники предстоящего турнира были разбиты на две группы по три человека в каждой. В финал выходили победители обеих групп. Боксеры, которые попали в одну группу с Кравчиком, Риосу не были известны, но он рассчитывал, что его подопечный, при умелой подготовке, сумеет с ними справиться. Другое дело – Перес, который, без всякого сомнения, был сильнейшим бойцом на этом мини-чемпионате. Собственно, именно под него и был выстроен весь этот любительский турнир, который должен был открыться уже послезавтра. Он должен был собрать боксеров заведомо слабее любимчика Пиночета, чтобы тот на глазах у многомиллионной публики (сюда входила многочисленная армия телезрителей) легко разделался со своими соперниками и получил из рук главы нового правительства чемпионский кубок.
– Однако, если Перес всерьез заинтересуется тобой ближе к концу турнира, то мы себе такую роскошь позволить не можем, – продолжил свою речь Риос. – Поэтому иди сюда – я покажу тебе, как работает твой будущий противник.
Спустившись с ринга, Риос достал из своей спортивной сумки видеокассету и вставил ее видеомагнитофон, который раздобыл Райнери. Это был японский видак «Sony», который МИРовцы иногда использовали в своей работе. Теперь он временно перекочевал в руки боксеров. Видеокассету тоже принес Райнери – на ней была любительская видеозапись одного из поединков Элоя Переса на Кубке вооруженных сил прошлого года.
Заняв места у телевизора «Philips», боксеры с интересом стали наблюдать за происходящим на экране. Но там пока шло представление участников поединка, поэтому Риос решил провести собственный ликбез:
– В этом бою Перес отправит своего противника в нокаут уже в третьем раунде. И вообще, из пятидесяти двух боев, проведенных Элоем, в тридцати девяти он победил нокаутом.
– Я тоже могу это делать, – живо отреагировал на слова тренера Кравчик.
– Да, но у тебя за плечами нет ни одного серьезного соревнования, а Перес таких провел уже четыре, – подал голос Эскаланте.
– На этом турнире я постараюсь не дать ему ни единого шанса, – ответил Кравчик.
– Ты слишком самоуверен, а это плохое качество для спортсмена, – заметил Риос. – Твой противник силен и ты должен постоянно держать это в уме. Но самое главное – Перес левша, а это вдвойне опасно, поскольку ты у нас правша. И чтобы научиться противостоять левше нужно значительно больше времени, чем есть у нас.
– Ничего, вы только покажите мне, что нужно делать, и я запомню.
Тем временем на экране телевизора начался поединок. Перес боксировал против противника, который, как и Кравчик, был правшой. И это было очень кстати – глядя на этот бой, можно было найти контраргументы против будущего соперника, своего рода противоядие.
– Обрати внимание, Анджей, что бойцы, которые часто побеждают нокаутом, не пользуются широким арсеналом технических средств, но зато владеют твердо выработанными навыками в нанесении своего сильного удара, – комментировал происходящее на экране Риос. – Видишь, твой будущий противник боксирует в размеренном темпе, хорошо рассчитывает время и дистанцию, умело отвлекает внимание противника, выбирая время и место для нанесения удара. И заметь, что он левша, который повернут правым плечом вперед, а не стоит к сопернику фронтально. К тому же левши имеют еще преимущество в том, что у них правая рука развита лучше, чем у правши левая – ведь в обычной жизни левши вынуждены многие действия выполнять правой рукой.
– Смотри, как здорово он атакует своего соперника, – обратил внимание присутствующих на действия Переса Эскаланте.
– Пока он только проверяет своего визави, – объяснил происходящее Риос. – Но я уже вижу, где уязвимое место у соперника Переса. Этому парню стоило бы чаще наносить удары левой рукой через вытянутую правую руку левши, чтобы сковать сильную левую рука Переса. Но он этого не делает. Значит левая рука у него слабая. Перес это видит и будет атаковать именно в этом направлении.
– У меня тоже левая рука слабее правой, – сообщил Кравчик.
– Молодец, Анджей, у тебя уже начинает проявляться самокритика, а это неплохо, – похлопал по плечу своего ученика Риос. – Значит, с завтрашнего дня начнем тренировать твою левую руку. Будем учиться двигаться в левую сторону, чтобы «закрутить» левшу и лишить его удобных положений для атаки левой рукой. У парня, что боксирует против Переса этого нет, поэтому он этот бой и проиграет. И еще этот парень жмется к углам ринга и к канатам. А с нокаутерами так боксировать нельзя, это дает им преимущество. Против таких бойцов, как Перес, надо вести бой активно и встречать его атаки прямыми контрударами на дальней дистанции, мешая ему действовать вблизи. Завтра мы все это и отработаем.
– Почему завтра, я готов сделать это уже сегодня, – вскинул голову Кравчик.
– Нет, парень, на сегодня бокса хватит, – улыбнулся Рио. – Да и Хоакину надо отдохнуть – он ведь у нас далеко не мальчик. Досмотрим поединок и на боковую. Теперь ты все оставшееся время до соревнований, должен много тренироваться и хорошо высыпаться. Иначе этот любимчик Пиночета отправит тебя в нокаут даже раньше, чем этого бедолагу в телевизоре. А наша с тобой задача проделать это с самим Пересом.
17 октября 1973 года, среда, Москва, Огарева, 6, МВД СССР и Старая площадь, ЦК КПСС
Николай Щелоков сидел за столом в своем министерском кабинете и в который раз читал короткое донесение агента из Армении, которое ему доставил полчаса назад помощник. Агент носил псевдоним Громкий и действительно сообщал информацию, которая могла наделать много шума. В сообщении, которое уместилось на половине печатного листа, значилось следующее: «Месяц назад у нас с директором Ереванской обувной фабрики Герегином Гюзаляном была договоренность о том, что он лично отправится в Москву, чтобы уладить проблему, возникшую с поставками «левой» обуви из Еревана. Значительная партия этой продукции оказалась бракованной и должна была быть возвращена поставщику. Однако в назначенное время Гюзалян в Москву не поехал, а на мой вопрос «почему?» ответил: «Мне надо сына спасать, а не обувь». На мой вопрос, что случилось с его сыном, Гюзалян ответил одной короткой фразой: «Дорисовался, гаденыш». Вскоре после этого я узнал, что его сын был отправлен из Армении в Узбекистан, в город Ташкент, где у Гюзаляна живет родной брат. В эти же дни из Еревана в неизвестном мне направлении был отправлен и близкий приятель Гюзаляна-младшего – сын известного скульптора Ерванда Арамяна. Сопоставив эти факты с тем, что произошло в Ереване в последние дни, я пришел к выводу, что оба молодых человека могут иметь отношение к истории с осквернением памятника В. И. Ленину, который случился 11 октября с. г.»
