Это означало, что время, отведенное для аудиенции, закончилось.
17 октября 1973 года, среда, Москва, Сад имени Баумана
Зольский присел на скамейку и в глаза ему сразу бросилось, написанное аршинными буквами на афише название нового фильма, закрывающего сезон в этом летнем кинотеатре: «Шах королеве бриллиантов». «Интересно, как это можно сделать шах королеве – это же прерогатива короля?» – удивился Зольский, который хорошо играл в шахматы.
– Что, удивляетесь названию фильма? – услышал он в следующее мгновение чей-то вопрос и повернул голову на голос.
Рядом с ним стоял тот, кого он, собственно, и дожидался – секретарь Бауманского райкома партии Филипп Одинцов.
– Не удивляйтесь, это условное название, – не спеша присаживаться на скамейку, продолжил свою речь секретарь. – Речь в фильме идет о непростой ситуации, в которую наши органы правопорядка поставили одну особу – главаря преступной шайки. Кстати, роман, по которому снят этот фильм, называется по-другому.
– Дальше можете не продолжать, а то неинтересно будет фильм смотреть, – предупредил собеседника Зольский.
– Любите детективы?
– Я их не только люблю, я в них участвую, – ответил Зольский и вновь взглянул на Одинцова.
Тот оценил это заявление и улыбнулся. Но ему и в голову не могло придти, что именно имел в виду его собеседник. Между тем их встреча контролировалась КГБ – под плащом у Зольского был спрятан портативный микрофон.
– Может, прогуляемся по саду, чем сидеть на скамейке? – предложил Одинцов.
Зольский не стал возражать и поднялся со своего места.
– Что-то вы ошиблись с последними результатами, Леонид Карпыч, – после того, как они вышли на аллею, произнес Одинцов. – «Арарат» потерял всего лишь очко и по-прежнему на первом месте.
– Зато я правильно сообщил вам результат кубковой игры – буквально в последний момент.
– За это спасибо, но это разовый результат. А нам нужно знать, как будет выглядеть тройка призеров в первенстве страны – оно ведь уже вышло на финишную прямую. И еще – кто вылетит в первую лигу. Вы же в своем управлении наверняка уже знаете этот расклад.
– По моим последним данным, чемпионом станет не та команда, на которую поставило большинство.
– И что это за команда? – спросил Одинцов и остановился. – После последнего тура Ереван и Киев набрали по 33 очка, а динамовцы Москвы отстают от них на четыре позиции. Тем же дышат в спину сразу четыре команды, набравшие по 27 очков. Там что, возможны сюрпризы?
– А куда без них? – на ходу развел руками Зольский. – Там весьма интригующая ситуация складывается.
– Значит, вы пригласили меня сегодня на эту встречу, чтобы ее прояснить – я правильно вас понял?
– Не совсем, Филипп Михалыч. Я пригласил вас для того, чтобы вы свели меня – здесь Зольский сделал мхатовскую паузу, которая длилась несколько секунд – с Банкиром. У меня есть для него очень ценная и конфиденциальная информация.
– Но вы же знаете, что Банкир сам выбирает, с кем ему встречаться.
– Знаю, поэтому и прошу вас дать ему знать о моем предложении. Вы же имеете такую возможность, в отличие от меня?
Зольский знал, что его собеседник с Банкиром тоже не видится, но он имеет с ним канал связи, где оставляет не только деньги, но и разного рода важные сообщения.
– А что именно вы хотите сообщить Банкиру? – продолжал допытываться Одинцов. – Я же должен как-то объяснить ему вашу просьбу, заинтересовать его.
– Там целый спектр вопросов, касающихся всего первенства. Здесь и судьба золотых медалей, в распределение которых вмешались наши высшие власти, и судьба вылетающих команд.
– Под последними вы имеете в виду московское «Торпедо»? С ним что-то уже ясно?
– Я бы не хотел сейчас об этом говорить и вы должны меня в этом понять, Филипп Михалыч, – улыбнулся Зольский. – Давайте договоримся так. После моей встречи с Банкиром, мы встретимся с вами снова, – например, здесь же, в саду – и я вам расскажу все то, что поведал Банкиру. Чтобы вы тоже смогли откорректировать свои ставки. Мы же с вами друзья как-никак. Договорились?
К этому моменту они дошли до знаменитого Грота, где работало кафе. Но в этот день оно было закрыто. Впрочем, даже если бы оно и работало, то времени в нем засиживаться у собеседников не было. Чуть дальше находился выход из сада, поэтому Зольский специально остановился в этом месте, чтобы именно здесь получить ответ и расстаться с Одинцовым. И тот это понял.
– Ну, хорошо, вы меня уговорили, – произнес, наконец, партсекретарь. – Я сообщу о вашем предложении Банкиру, а потом дам знать и вам. До свидания.
И они расстались, разойдясь в разные стороны: Одинцов направился к входу в парк, где его дожидалась машина, а Зольский пошел в обратную сторону, к выходу, где его тоже ждали – чекисты, поставившие свою «Волгу» у тротуара на Новой Басманной улице.
17 октября 1973 года, среда, Москва, ресторан Дома кино
Режиссер Эдмонд Кеосаян встал из-за стола, где он с друзьями отмечал московскую премьеру его нового фильма «Мужчины», и вышел на улицу, чтобы перекурить. Но не успел он поднести спичку к сигарете, как его кто-то тронул за плечо.
– Эдик, дорогой, сколько лет, сколько зим! – услышал режиссер до боли знакомый мужской голос.
Он повернул голову и увидел рядом с собой художника Вилена Шубина, с которым они девять лет назад снимали первый полнометражный фильм Кеосаяна «Где ты теперь, Максим?».
– Здравствуй, Вилен, – расплываясь в широкой улыбке, ответил Кеосаян, с не меньшей радостью, чем его бывший коллега по работе, пожимая протянутую ему руку.
– Какими судьбами в Москве? – спросил художник.
– Приехал на премьеру своего нового фильма.
– Это ты про «Мужчин» что ли?
– Про них самых, – кивнул головой Кеосаян.
– Эдик, дай я тебя обниму – ты такое прекрасное кино снял, – и художник, не дожидаясь разрешения, заключил режиссера в свои объятия. – А ведь были люди, которые утверждали, что ты, уйдя с «Мосфильма» и уехав в Армению, навсегда исчезнешь из поля зрения зрителей. А ты всем доказал, на что ты способен.
Речь шла об отъезде Кеосаяна из Москвы в начале 1972 года, когда на экраны страны вышел последний фильм его трилогии про «неуловимых мстителей» – «Корона Российской Империи». Этот фильм, в отличие от двух предыдущих, был неласково встречен большинством критиков, которые разнесли его в пух и прах. Впрочем, Кеосаян и сам понимал, что третья лента о «неуловимых» получилась самой слабой. Но все равно, слышать за своей спиной язвительные реплики своих коллег о том, что он вышел в тираж, ему было неприятно. И когда он узнал, что его близкий друг, знаменитый футбольный тренер Никита Симонян согласился с предложением ереванского «Арарата» принять команду к руководству, он тоже решил уехать на свою историческую родину. И тут же снял новый фильм – комедию «Мужчины». Фильм, который от него мало кто ожидал. Это тоже было народное кино (как и фильмы про «неуловимых»), но только глубоко национальное. Когда он сдавал его в Госкино Армении, тамошнее руководство ему стоя аплодировало и во всеуслышание объявило, что на родину вернулся великий армянский режиссер.
