– Но таким образом поляки пытаются отвадить молодежь от политики, сконцентрировав ее на спорте.
– Чепуха! – отмахнулся от этого довода Павлов. – Настанет такой момент, когда политика начнется вторгаться в жизнь молодого поколения поляков и они вольются в ряды диссидентов. Ведь последние – это тоже апологеты западного образа жизни. По нашим данным, на данный момент в Польше действуют около тридцати подпольных контрреволюционных организаций. И они только ждут своего часа, чтобы выйти на поверхность. А местная «безпека» хлопает ушами – ни одна из этих организаций так и не разгромлена. Я пытался ставить этот вопрос перед министром внутренних дел Станиславом Ковальчиком и знаете, что он мне ответил? Дескать, «мы всех наших доморощенных «ниспровергателей режима» можем накрыть одной шапкой. Но не хотим ссориться из-за такой мелочи с Западом. Нам нужны кредиты, а американцы ставят условие: деньги будут, но только в обмен на терпимость, а еще того лучше – прогресс в области прав человека. Так что пусть шумят, читают лекции, учреждают свои комитеты. Рабочему классу Польши нужны не эти горлопаны, а хорошая жизнь». И этот человек руководит МВД! Впрочем, давно известно, кто его туда направил.
Андропову не надо было объяснять смысла этих слов. Ковальчик в течение нескольких лет работал с Эдвардом Гереком в Катовицком воеводском комитете ПОРП, а потом был назначен им секретарем ЦК ПОРП, а уже оттуда пересел в кресло министра внутренних дел.
– Да, невеселую картину вы передо мной нарисовали, – после небольшой паузы произнес Андропов. – Даже не знаю, что докладывать Леониду Ильичу.
– Доложите ему правду, Юрий Владимирович, – глядя в глаза шефу, произнес Павлов. – Еще несколько лет такой кредитной кабалы и Запад затянет на шее поляков свою петлю. Каким образом? Да очень простым. Запад начнет отказываться от готовой польской продукции, придумав самую простую причину – например, ссылкой на ее невысокое качество и затоваренность своих рынков. Сбыт начнет давать сбои, в то время как сумма валютного долга Польши продолжит расти за счет новых западных поставок сырья и запчастей. Одновременно будут резко повышены учетные ставки, то есть проценты на предлагаемые и уже выданные кредиты. И начнет расти внешняя задолженность Польши перед Западом. Кстати, она уже сейчас составляет порядка пяти миллиардов долларов, а через пять лет перевалит за десять. Гереку придется искать деньги на погашение долга по всем сусекам, что отразится на внутренней экономике. И все эти импортные товары, которыми сегодня завалены польские магазины, как корова языком слижет. Начнется брожение среди населения. Вот тогда-то и вылезут на свет все эти диссиденты, а также футбольные фанаты, которых, как вас уверяют, «безпека» держит под контролем. Это такой же контроль, как тот, что существует в области работы с католическим духовенством. На сегодня только ксендзов в Польше порядка пятнадцати тысяч. В стране 14 тысяч костелов, 2400 женских и 500 мужских монастырей. Около 80 процентов поляков являются католиками, примерно три четверти из них, в том числе и многие партийные функционеры, посещают костелы. А здешняя церковь, кстати, с сочувствием относится ко всякой оппозиции социалистическому строю внутри страны. Так что делайте выводы, чем это может в итоге закончиться.
Короче, уезжал Андропов из Польши с тревожными мыслями, но доложить эту информацию Брежневу так и не решился. Генсек в этот момент готовился к визиту в Польшу, который был приурочен сразу к двум юбилейным датам: 30-летию образования Польской Народной Республики и 25-летию образования Польской объединённой рабочей партии. И портить генсеку настроение Андропов не посмел, учитывая то, как Брежнев относится к Польше – его мать была наполовину полячкой, а сам он в юности, когда жил на Украине, крепко дружил с поляками. Все это шеф КГБ прекрасно знал. А затем и вовсе подумал: «А кто сказал, что слова Павлова обязательно сбудутся? У страха, как известно, глаза велики. Так что будем надеяться на лучшее. Как говорится: бог не выдаст, свинья не съест».
10 июля 1974 года, среда, Польша, окрестности города Карчев, Варшавское воеводство, лесной массив
Кравчик аккуратно установил на поваленное дерево яблоко и, отсчитав от этого места двести шагов, обернулся. Вдали виднелось поваленное дерево, но различить с этого места яблоко было невозможно. Тогда Кравчик лег на землю возле пенька и водрузил на него винтовку, которая несколько минут назад была тростью. Закрепив винтовку на треножнике, Кравчик прикрутил к стволу оптический прицел. Заглянул в него и сразу поймал в его фокусе яблоко. Но его очертания были не слишком четкие, поэтому стрелок достал из кармана миниатюрную отвертку и стал медленно подкручивать на прицеле винт резкости изображения, периодически глядя в прицел. Наконец, нужная резкость была установлена – яблоко было, как на ладони. Кравчик затаил дыхание и положил палец на спусковой крючок. Еще секунда – и произошел еле слышный выстрел. Однако пуля ударилась в нескольких миллиметрах от яблока и вместе с корой сбила его на землю. Стрелку пришлось снова подниматься с земли и идти восстанавливать цель. Это был его уже второй неудачный выстрел. «Если так и дальше пойдет, то советскому генсеку ничто не угрожает», – подумал про себя Кравчик.
Однако третий выстрел оказался в «яблочко». Пуля угодила точно в середину цели и ошметки от яблока разлетелись в разные стороны. Довольный этим результатом, Кравчик достал еще одно яблоко, чуть поменьше первого, и снова водрузил его на поваленное дерево, но теперь уже в другом месте – чуть левее. Он сделал это специально, чтобы поменять дислокацию. Вернувшись к пеньку, он снова лег на землю, установил винтовку на треножник и прицелился. Раздался выстрел и пуля снова угодила точно в яблоко, но в этот раз не разметала его, а лишь опрокинула на землю. Стрелок мог торжествовать победу – винтовку он пристрелял.
– Что это пан здесь делает? – внезапно раздался за спиной Кравчика чей-то недоуменный вопрос.
Он обернулся и увидел возле себя старушку с корзинкой, полной черники.
– И что это за ружье у вас такое интересное? – продолжала недоумевать женщина, в то время как Кравчик никак не мог прийти в себя от столь неожиданной встречи.
– Да вот купил ребенку детскую винтовку и теперь проверяю, как она стреляет, – нашелся, наконец, что ответить стрелок.
– И где же такие игрушки продают? – поинтересовалась старушка. – Неужели у нас в Варшаве?
– Нет, это мне прислали из-за границы, – ответил Кравчик и улыбнулся, стараясь под улыбкой спрятать свою растерянность.
– Надо будет сказать сыну, чтобы он раздобыл такую же для моего внука. Так где такие выпускают?
– Далеко – в Швеции, – соврал Кравчик. – Вряд ли ваш сын сможет туда попасть.
– Ничего он у меня шустрый – раздобудет, – засмеялась старушка и вдруг спросила: – А вы случайно не тот поляк, который приехал из Чили?
– Да, пани, он самый, – вынужден был признаться Кравчик.
– Надо же какая встреча. А вы такой же, как в телевизоре. Расскажу сегодня сыну, вот он удивится. Всего вам хорошего, – старушка махнула на прощание рукой и пошла по тропинке в ту сторону, где было шоссе и где стоял «Фиат-125» Кравчика.
