Правила для постройки нового жилья сильно отличаются от штата к штату, но все они так или иначе должны учитывать соображения пожарной безопасности, охраны окружающей среды, прав этнических меньшинств и прочего. Журналисты обратили внимание на то, что в новых городках Среднего Запада дома отстоят друг от друга неестественно далеко. Оказалось, что чиновники, выпускающие правила застройки, внесли в них пункт: ширина улицы должна быть такой, чтобы две пожарные машины, несущиеся на полной скорости навстречу друг другу, могли безопасно разъехаться. Это правило применялось даже в тех городках, которые были слишком малы, чтобы позволить себе иметь собственное пожарное депо хотя бы с одной машиной
[47].
По нашей семье эпидемия благих намерений застройщиков ударила с совершенно неожиданной стороны. В гостиной нашего дома в Нью-Джерси вдруг просел пол. Что могло случиться? Вызвали ремонтников, и те обнаружили вторжение термитов в подвале. Несущая деревянная балка была проедена ими до кружевного состояния.
– Не беспокойтесь, – успокаивал меня ремонтник. – Балку заменим, пол выровняем. Стоить это вам будет столько-то.
– А что помешает термитам вернуться и повторить разбой? – спросил я. – Нельзя ли поставить балку, пропитанную особыми химикалиями, которые, как я слышал, термитам не по вкусу?
Оказалось, что нельзя. Что где-то когда-то суперзаботливый пожарный чиновник задумался: ведь в случае пожара пропитанная химикалиями балка будет испускать особенно ядовитый дым. Нет, с точки зрения пожарной безопасности это недопустимо. И, видимо, добился внесения в строительный код соответствующего запрета. То, что в горящем доме человек погибнет и от обычного дыма так же быстро, как-то к рассмотрению не принималось. И то, что миллионы деревянных домов остаются беззащитными перед атаками термитов, было уже проблемой другого ведомства.
Мы вызывали бригады борцов с термитами, те сверлили дыры в грунте вокруг нашего дома, загоняли туда какие-то ядовитые смеси – ничего не помогало. Через два года балка была снова проедена. Пришёл тот же ремонтник, отколупнул коричневую корочку туннеля на бетонной стене, по которому враг добирался до вкусной древесины. Цепочка беленьких разбойников, деловито ползущая по своим важным делам, вызвала у ремонтника ласковую улыбку.
– Кормильцы мои, – сказал он. – Как мне их не любить?
Когда нам пришло время продавать дом и переезжать, пришлось погрузиться в новую пучину ремонтных работ. Приходившие подрядчики называли такие цены, от которых у нас темнело в глазах. Один привёл с собой городского инспектора жилых зданий. Когда я заявил, что названная цена нам совершенно не по силам, инспектор негромко сказал:
– А вы знаете, что я могу объявить ваш дом опасно непригодным для жилья? (По-английски – condemned.) И вас выселят из него в двадцать четыре часа?
Пришлось залезать в долги и платить, платить, платить…
Повсеместный рост цен на жильё в городах приводил к тому, что многие семьи вынуждены были тратить половину своего дохода, чтобы иметь крышу над головой. Политики-доброхоты не могли смириться с таким положением дел. Лозунг affordable housing («жильё по карману») начал набирать силу и в начале 1990-х реализовался в специальных постановлениях Министерства городского строительства (Department of Housing and Urban Development, HUD). Эти постановления требовали от банков выдавать определённый процент займов на дома и квартиры представителям этнических меньшинств, даже если эти представители не имели достаточного дохода. Банкам, не выполнявшим введённые квоты, Министерство юстиции вчиняло судебные иски, чреватые крупными штрафами.
К этому моменту зависимость банков от благорасположения штатных и государственных учреждений сделалась очень заметной. Для многих выгодных операций они должны были получать разрешение от соответствующих комиссий. Такие разрешения не выдавались, если банк находился под расследованием на предмет выполнения квот. Поневоле банкиры начинали снижать свои стандарты, выдавать займы, не требуя первичного взноса наличными (down payment), не проверяя кредитоспособность клиента
[48].
В октябре 2002 года президент Буш-младший выступил в Вашингтоне с речью: «У нас в Америке есть серьёзная проблема с неравенством. Меньше половины латиноамериканцев и афроамериканцев имеют собственные дома. Мы должны вместе трудиться, чтобы разрушить барьеры, создавшие этот разрыв. Правительство выдвигает амбициозную задачу: к концу декады увеличить число домовладельцев из меньшинств по крайней мере на 5,5 миллионов»
[49].
Давление на банки со стороны правительства возросло после этой речи. Их заставляли выдавать займы даже людям, успевшим разрушить свою финансовую репутацию. Среди афроамериканцев число хронических неплательщиков долгов достигало 48 %, тем не менее и таким выдавали займы. Сумма займов, выданных банками «Фанни-Мэй», «Фредди-Мэк» и «Федерал Хом Лоан Бэнк» за период с 1998 по 2008 год возрастала на 184 миллиарда каждый год
[50].
Местные власти тоже включались в кампанию улучшения жилищных условий. Они накладывали на строителей всевозможные ограничения под красивыми лозунгами: «открытое пространство», «разумный рост», «охрана природы», «сохранение сельскохозяйственных угодий». «Как и большинство красиво звучащих политических лозунгов, эти тоже исключали непристойное слово из четырёх букв: цена»
[51].
Цены же на дома при этом неуклонно росли. Например, в прибрежных районах Калифорнии относительно небольшой дом уже нельзя было купить дешевле, чем за полмиллиона. Но кризис не мог остаться в пределах одного штата. Повсеместно банки складывали эти сомнительные займы в некие пакеты ценных бумаг и продавали их на биржах так, будто это были реальные капиталы, обеспеченные солидной недвижимостью. Финансовый мыльный пузырь всё раздувался и наконец в 2008 году лопнул.
По всей стране тысячи домовладельцев, исчерпав свои денежные ресурсы, начали объявлять себя неплатёжеспособными, оставались без крыши над головой. Дома возвращались в собственность банков, но из-за возникшей паники продать их за изначальную цену было невозможно. Кризис рынка недвижимости потряс страну и потребовал вмешательства федерального резерва, что, в свою очередь, увеличило дефицит государственного бюджета.
Аналитики, вглядываясь в происшедшее, наводят обвиняющий палец на всех участников: на банки, выдававшие рискованные займы, на политиков, давивших на них, на Уолл-стрит, торговавший бумагами весьма сомнительной ценности. Подводя итог, журналист и политический деятель Патрик Бьюкенен пишет: «Финансовая и политическая элита этого поколения показала себя неспособной вести великий народ… За случившейся катастрофой лежит жадность, глупость и некомпетентность огромных масштабов». И дальше приводит пророческие слова Джона Адамса: «Скупость и тщеславные амбиции могут прорвать крепчайшие ячейки нашей конституции, как кит прорывает рыболовную сеть. Американская конституция была создана для людей моральных и религиозных. Ни для какого другого правительства она не годится»
[52].
